По тонкому льду

— На постах. Все в порядке.

Речь шла о двух ребятах из группы Кости. Они должны были дежурить неподалеку от дома и в случае опасности предупредить нас.

Костя присел на корточки у моих ног и полез за пазуху.

— Спички достал, — сказал он. — Непочатую коробку. На службе спер.

Спички составляли на оккупированной территории острый дефицит. Мы пользовались зажигалками.

— Пошли! — предложил я.

Мы выбрались на узенький тротуар. Осмотрелись. Ни души. С восточной окраины города доносились какие-то непонятные звуки. Будто бросали с машины на землю полосовое железо. Идти по улице было рискованно, да и не входило в наши планы. Маршрут пролегал дворами. Мы свернули в калитку, миновали один двор, второй, третий, попали в четвертый. Он был не огорожен: забор ушел на топку. Дом стоял на пустыре. Вслед за Костей я обогнул его и наткнулся на кирпичную стену. Ее не обойдешь: она срослась с соседним домом. Пришлось взобраться на нее и идти по гребню. Стена вывела нас на сарай, крытый черепицей. Тут мы поползли на четвереньках, хватаясь за черепицу руками. Вот и край. Отсюда виден тот самый двор, который позволял нам подойти к цели. Просматривался также кусок Восточной улицы и часть двора, где стоял дом с архивами. Нам надо было спуститься, и спуститься бесшумно. Но как это сделать? Ни лестницы, ни столба рядом. Пришлось прыгать.

Уже на земле я примерился к высоте сарая. До крыши рука моя не дотягивалась. А ведь на обратном пути придется снова взбираться наверх. И у меня мелькнула мысль, которой я поделился с Костей: он станет мне на плечи, влезет на крышу и подаст руку. Потом с его помощью поднимусь я.

Костя согласно кивнул, поправил поясной ремень, засунул за него полы шинели и снова зашагал впереди меня.

Спокойствию Кости я всегда завидовал. Он отправлялся на боевое дело, словно на службу. Каждое движение его было обдумано, выверено, рассчитано. Он делал лишь то, что надо было делать. Вот и сейчас. На пути стояла старая, без двух колес, армейская телега. Я обошел бы ее с левой стороны: так было удобнее. Но Костя предпочел обойти справа. Для этого надо было продираться через колючие кусты, кажется, крыжовника. И только позже я понял его маневр: с левой стороны телега была хорошо видна с улицы и нас могли заметить.

Вот и последнее препятствие — дом, стоящий вплотную к двухэтажному, где хранятся архивы. Как хорошо, что и он, подобно сараю, покрыт черепицей, а не железом.

Одним своим скатом крыша выходила на улицу, вторым — во двор, к нам. Нас интересовал именно этот край.

Со слов Кости я знал, что в доме живут две семьи. Люди смирные, опасаться их нечего. Но следует все же соблюдать осторожность. Шум могут услышать не только жильцы, но и часовой на улице.

Не шуметь… Легко сказать! Надо взобраться на крышу и пройти по ней из конца в конец. Костя взял стоявшую у стены длинную доску и подставил ее вместо лестницы. Нажал — держится. Пополз по ней и кое-как достиг крыши. Настал мой черед. Первый метр удалось одолеть без шума. Но на втором меня постигло несчастье — под доской лопнула черепица. Я замер, обхватил доску руками и ногами: нужно же так! С минуту мы оба вслушивались. Тихо. Звук никого не потревожил. Тогда Костя подал мне руку, и я взобрался на крышу.

Мы доползли до стены желанного дома и залегли передохнуть. Над нашими головами, чуть-чуть наискось, виднелось узкое, с полметра, застекленное окно. Мы смотрели на него и обдумывали свой последний шаг.

Скажу прямо: в эти минуты мне не хватало душевного спокойствия. Того спокойствия, которое всегда сопутствует в делах. Почему? Непонятно. Все шло гладко. Мы благополучно добрались до цели. Сидим, отдыхаем. Я уверен в Косте, он — во мне. У нас одни и те же мысли. И все-таки… Все-таки мне было почему-то не по себе. Чего-то я опасался.

Отдышались. Пора приступать. Костя приподнялся, оглядел стену. Мы заранее решили выдрать из пазов между бревнами паклю, залить пазы бензином и поджечь. Я провел рукой по бревнам: темные, крепкие, как медь. Такие не сразу загорятся, да и загорятся ли?

Костя между тем спустился почти до края крыши, задрал голову и начал показывать мне что-то знаками. Я не понял. Он поманил меня к себе.

— Станьте вот здесь, — прошептал он. — Я на плечи вам… Попытаюсь достать до окна.

— Ты рехнулся!

До окна с самой удобной для меня точки минимум четыре метра. Кроме того, окно расположено не перпендикулярно к нам, а наискосок. Если я примощусь на краю крыши, черепица может не выдержать, и мы оба сорвемся вниз.

— Никуда мы не сорвемся, — проговорил Костя. Он уже сердился. — Что вы за человек? Неужели трудно? Я же дело предлагаю.

Крыша была неудобным местом для спора. Быть может, действительно не сорвемся?

Была не была. Я спустился до самого края крыши и занял место Кости. Выпрямился во весь рост и ухватился руками за стену.

— Давай!

Костя, как партерный гимнаст, стал на мое левое колено и взгромоздился мне на плечи. В ногах моих появилась дрожь. Я прижался лицом и грудью к холодным бревнам.

— Достаешь? — прошипел я.

Молчание.

— Слышишь, дурень?

Тишина.

— Ну, что ты там? — теряя терпение, спросил я.