По тропам Срединной Азии

Портнягин все еще страдал, и снова заболел полковник. Похоже было на то, что мы не сможем проделать длинный и трудный путь и придется добираться в Индию самым коротким маршрутом. После отъезда губернаторов мы серьезно принялись за упаковку своих яхтанов, ремонтом седельного снаряжения и починкой палаток. 18 января в Шаругон прибыло несколько яков от кочевников паоро. За одну сотню вьючных яков мы должны были бы заплатить две сотни нгу-сангов. Лошадь стоила двадцать пять нгу-сангов, так как в регионе почти не осталось лошадей. Мы решили ехать на своих лошадях, шестнадцать из которых были в состоянии продолжить путь. Майор, сильно потрясенный смертью своей жены, не проявлял никакого интереса к работе. День был занят почти безнадежным делом — извлечением из грунта железных палаточных кольев, которые сильно вмерзли в него, и нам пришлось оттаивать землю огнем.

19 января все встали очень рано. День обещал быть прекрасным. Распределив багаж среди старшин, которые снабдили караван яками, тронулись в путь. Так закончилось четырехмесячное пребывание на земле Хора. Полковник был все еще очень слаб и просил нас оставить его в Шаругоне дожидаться своей смерти, но мы убедили его сесть на лошадь и попытаться следовать за караваном.

Монастырские ламы и собравшиеся старшины попрощались с нами у ворот монастыря. В десять часов мы достигли Чу-на-кхе и проехали место нашей прежней стоянки. Пронизывающий юго-западный ветер дул в лицо, затрудняя продвижение. Тут мы узнали печальную новость о том, что один из сопровождвших нас лам внезапно скончался, когда собирался сесть на своего яка. Он очень страдал во время задержки, и постоянные волнения ослабили его сердце.

Мы остановились севернее Тасангла, около замерзшего ручья. Разбив палатки, мы заметили поблизости два лагеря голоков. Они оказались паломниками, идущими в Лхасу. Пришлось принять меры предосторожности, но ночь прошла спокойно, голоки, очевидно, находились в мирном настроении.

На следующий день нам пришлось прокладывать путь через снежные заносы, которые блокировали Тасангла. Подъем был не крутым, но долгим, и нам потребовалось четыре часа, чтобы достигнуть вершины перевала. Тяжелые тучи закрывали небо. Трудно пришлось якам на перевале, многие вязли в снегу и не могли двигаться, лакто, или погонщикам, приходилось вытаскивать их — утомительная работа на этих высотах. Лошади проваливались по колено в снег. На вершине перевала мы догнали ламу голоков. Бедняга пробивался сквозь снег, его лошадь пала при подъеме на перевал. Несколько караванов с чаем из Синина также застряли на перевале; неспособные двигаться дальше, все караванные животные погибли.

В некоторых местах спуск был крутым. Узкая долина, населенная хорпами племени паоро, простиралась с северо-запада на юго-восток. По направлению к Нагчу тянулись бесконечные цепи гор, покрытые снегом. Долина, в которую мы спустились, пестрела стоянками лам Амдо, совершающих паломничество в Лхасу. Чтобы покрыть расстояние от Кумбума до Нагчу, им потребовалось восемьдесят дней. В поисках стоянки мы прошли немного дальше, но так как было уже поздно, то пришлось разбить лагерь на склоне холма, выходившего на юго-западную часть долины, где не было ни воды, ни травы для животных. Снег лежал слоем в два фута, и было невозможно отыскать какое-либо топливо для костра. После безуспешных поисков мы решили добыть немного аргала в долине.

На следующий день мы миновали Цомра, где была задержана экспедиция Филчнера. Все покоилось под снегом, и нигде не было видно скота. Караван голоков следовал за нами. Некоторые из них посетили нас — сильные, высокие люди с грубыми чертами лица. Старшина паоро, который сопровождал нас в Нагчу, был обеспокоен их приходом и сообщил голокам, что им следует быть очень осторожными, поскольку я являюсь крупным лхасским чиновником, сопровождающим американскую миссию. Мое знание тибетского и огромная меховая шапка помогли поддержать неожиданную маскировку. Голоки преподнесли мне хатык и удалились из нашего лагеря. Некоторое беспокойство голоки нам все-таки доставили. Они и местные солдаты перекрикивались всю ночь. «Ки-ху-ху», — в морозном ночном воздухе раздавался крик голоков, и «ха-ха-ха-ха», — звучал протяжный крик наших хорпов. Этот дьявольский концерт взаимного доверия продолжался до рассвета.

Ночью нам довелось пережить необычайно сильный мороз. Термометр показывал -50 °C. Некоторые из нас совершенно промерзли. На следующий день мы проехали несколько поселений кочевников, окруженных трупами павших яков и лошадей. У нескольких палаток насчитывалось до сорока мертвых яков. Голод и снегопад произвели в области ужасное опустошение. Перейдя небольшой перевал, мы достигли широкой долины, к югу от которой уловили первые отблески сияющих пиков горной цепи Шанг-шунг.