По тропам Срединной Азии

Когда бы мы ни проезжали по деревне, толпа жителей бросалась навстречу и долго сопровождала нас выкриками: «А-тси, а-тси, Кушо-ла, Кале пхеп» — «Смотри! Смотри! Почтенный господин, иди с миром!»

На противоположном берегу Цангпо высились величественные монастыри и руины крепостей, построенные на крутых скалах и обращенные к обрывам. Все руины и древние монастыри живописно расположены высоко над речной долиной. Более поздние постройки возводились у подножия гор. Эти уродливые деревушки состояли из прямоугольных стен, сложенных из высушенного на солнце кирпича и небрежно побеленных снаружи. Тибетская побелка — своеобразная и удивительная процедура. Однажды надо было побелить дом, в котором мы остановились, и для этого пригласили несколько местных крестьян. Они пришли с ведрами и начали плескать побелку на стены, забрызгивая окна, двери, и двор. Находиться в доме было невозможно, и нам пришлось попросить людей прекратить работу и вернуться в деревню.

Сразу над тропой на крутом обрывистом утесе мы нашли пещеру со ступой внутри. Когда-то здесь было убежище известного отшельника из Ташилунпо. Теперь пещера была заброшена, возвышаясь над долиной Цангпо, являясь молчаливым свидетелем великолепного прошлого и бесславного настоящего.

После восемнадцатимильного перехода мы остановились у небольшой деревни вблизи монастыря, который имел переправу через Цангпо. Для лагеря мы выбрали ровную площадку на выступающем отроге, но жители деревни запротестовали, говоря, что это особенное место посвящено лха. Пришлось подойти ближе к деревне и разбить лагерь на ячменных полях.

Деревня состояла из пары хозяйств, поэтому трудно было раздобыть солому и зерно для животных. Жители выглядели дико, вид у людей был очень сердитый. Женщины носили такие же головные уборы, что и в провинции Цанг, и на некоторых были серебрянные украшения в форме павлинов, вероятно, непальской работы. Очень сильно непальское влияние на произведения искусства в этой части Тибета, расположенной близко к границе Непала.

С Портнягиным, сопровождавшим караван яков, произошел по дороге несчастный случай. Его лошадь оступилась на обрывистом месте и упала с утеса. Портнягин едва успел спрыгнуть с лошади, которая катилась с кручи.

Наши люди сообщили, что один из монголов, Очир, в Янджу опять напился и теперь сильно ослаб в дороге. С ним случился серьезный сердечный приступ, а лицо и руки ужасно распухли. Он не смог ехать верхом и был оставлен под присмотром тибетца. Поздно вечером прибыл посыльный и сообщил, что Очир умирает и спрашивает своего брата Дордже. Дордже дали свежую лошадь, и он ускакал. Около полуночи оба вернулись. Очир, хотя и был очень слаб, приехал верхом. Наш доктор дал большую дозу сердечного стимулирующего средства, и монгол провел ночь спокойно. Утром он попросил у нас прощения и был оштрафован на пять долларов за пьянство и недисциплинированное поведение. После этого случая в лагерь были вызваны два чиновника из Сага дзонга, и им было приказано удерживать крестьян от продажи спиртных напитков обслуживающему персоналу экспедиции. Вечером западный ветер гнал тучи пыли по речной долине, а ночью падал мокрый снег, покрывая близлежащие холмы.

30 апреля. Мы выехали примерно в семь часов утра. Тропа тянулась вдоль многочисленных мендонгов. Среди высоких скал мелькали куропатки. Мы проехали мимо нескольких разрушенных фортов, которые, как говорят, были построены китайцами после непальской войны 1792 г.