По тропам Срединной Азии

Мы сразу приобрели в его лице верного друга, который старался помочь нам во время всего пребывания в Урумчи и всегда с удовольствием сопровождал нас на официальных визитах и переговорах. Мы рассказали ему подробно о наших злоключениях в Хотане и Карашаре, после чего он, всплеснув руками, сказал, что будет трудно убедить генерал-губернатора начать расследование. Весьма вероятно, что местные власти превысили свои полномочия, но это обычное явление для администрации Синьцзяна. Господин Чу сказал нам, что генерал-губернатор очень обеспокоен притеснениями экспедиции в его провинции и намерен встретиться с нами лично.

Распрощавшись с господином Кавальери, мы отправились вместе с Чу Та-хенем к генерал-губернатору и Фэн Яо-ханю, занимавшему должность верховного представителя по иностранным делам в местном правительстве Синьцзяна.

Резиденция губернатора состояла из нескольких изолированных построек и огороженных дворов. Ворота тщательно охранялись хорошо вооруженными патрульными. Около одних ворот мы увидели груду солдатских фуражек, приготовленных для раздачи рекрутам. В другом месте — выстроившуюся пехотную полуроту с многочисленными знаменами и несколькими трубачами. Отряд готовился выступить в Син-син-ся. Губернаторский ямень показался нам очень ветхим: стекла во многих окнах первого этажа были выбиты, их заменяла грязная бумага и тряпки. Зато во дворах слонялось множество слуг, а вход в ямень охранялся грозными телохранителями, вооруженными маузерами и саблями.

Генерал-губернатор принял нас в своем небольшом кабинете, где находились письменный стол и огромное количество китайских книг в синих матерчатых переплетах. Ян Цен-синь, генерал-губернатор Синьцзяна, встал, чтобы поприветствовать нас и предложил усаживаться поближе к столу. Это был человек примерно шестидесяти пяти лет, крепкого телосложения, с длинной седой бородой. На нем был одет очень простой серый халат и обычная черная тюбетейка. Говорил губернатор медленно и тихо, но иногда, чтобы подчеркнуть важность сказанного, внезапно резко повышал голос. Более пятнадцати лет правил Ян Цен-синь обширным владением. Утвердившись на этом посту после китайской революции 1911 г., он продержался в должности генерал-губернатора довольно долго. Методы его правления отличались решительностью и суровостью, и противники не осмеливались открыто выступать против него. В 1916 г. во время опасных выступлений киргизов на Кашгарской границе он показал себя как сильный правитель, приняв решение уничтожить врага. Во время трудного периода 1919–1923 гг., когда русские красные и белые отряды переходили границу Синьцзяна и война перемещалась в Китайский Туркестан, он снова сумел удержать свое положение и избежать опасности. Основная цель политики Яна состояла в том, чтобы сделать Синьцзян независимым от чьего бы то ни было влияния, как европейского, так и китайского. Поддерживая внешне дружественные и лояльные отношения с пекинским правительством и регулярно высылая налоги, он, тем не менее, не терпел никакого вмешательства центральной власти в дела провинции.

Границы Синьцзяна были фактически закрыты: ко всем приезжим, даже к китайцам из самого Китая, относились с большим подозрением, часто арестовывали их и депортировали. Особенно не любил генерал-губернатор китайцев, которые, получив образование в заграничных университетах, пропагандировали современные идеи в Китае. Будучи консерватором, Ян не мог представить себе Китай живущим по-современному. Он считал провинцию своим личным владением, его администрация была настроена реакционно и по своим деловым качествам не уступала даже старой бюрократии времен империи. Во время его правления Синьцзян пережил период так называемого мнимого экономического расцвета. Но в действительности, политика полной изоляции постепенно удушала провинцию, и это становилось все очевиднее. Запрещая открытие фабрик и заводов, Ян стремился не допустить образования пролетариата в Синьцзяне и изменений в социальной структуре провинции. В своей решимости держать Синьцзян в изоляции этот правитель дошел до того, что не позволял даже строить хорошие дороги и использовать автомобили и самолеты для связи с внешним миром.

Радиостанции в Урумчи и Кашгаре и телеграфная линия, связывавшая Синьцзян с Китаем, находились под контролем генерал-губернатора, частным лицам почти не разрешалось пользоваться радиоприемниками. Несколько лет тому назад Русско-Азиатский банк организовал автомобильные перевозки пассажиров и грузов между Китаем и Синьцзяном. Китайские власти выразили свое одобрение этому новшеству, и несколько автомобилей было послано в Монголию с целью проложить дорогу через пустыню Гоби. Генерал-губернатор Синьцзяна быстро наложил вето на это новое дело, и единственному автомобилю марки «Паккард», проникшему в Синьцзян, было запрещено ездить по улицам города. Автомобиль был продан банком господину Кавальери, который добился разрешения пользоваться им только в пределах Урумчи.