По ту сторону

— Букву приказа я выполнил. Приказ взять материал живым носил рекомендательный характер. — В голосе Рябова сверкнула сталь; они встретились глазами и напускная покорность, будто шелуха, слетела со спецназовца — перед Ивсом щетинился матерый, очень опасный волк. Он знал, что не прав, но не считал себя заслуживающим наказания. Из-под верхней губы Рябова на мгновение показались клыки. Ивс смотрел на него тяжелым, пронизывающим взглядом. Рябов, набычившись, хмуро молчал в ответ, и постепенно становилось ясно, что сильнее в этой паре Ивс. Наконец огромный эсэсовец моргнул и, потупившись, отвел глаза.

— Ты понимал, что ставишь себя под подозрение?

— Нет, обергруппенфюрер. На тот момент нет. Это была сентиментальность, — Рябова пробил пот, — наитие какое-то. Больше такое не повторится. Если бы я мог что-то исправить, я бы лично доставил тебе всех четверых.

Ивс кивнул, неотступно глядя на Рябова.

— Твои действия объяснимы, но не оправданы. Я извиняю твою ошибку. Надеюсь, впредь будет выполняться не буква приказа, а его суть.

Рябов кивнул и еле уловимо качнулся к выходу. Небрежным, но не оскорбительным жестом Ивс позволил ему уйти и отвернулся к окну кабинета.

Значит, манекены не просто взбунтовались. Там якобы была любовь. Забавно.

Рябов говорит правду. Его показания совпадают с показаниями косвенных свидетелей, и унижать штурмбаннфюрера специальным допросом не стоит. Повторять свои ошибки Ивс не собирался. Разумеется, он далеко не всегда полагался на обычную психологию. Людям свойственно ошибаться. Всех своих наиболее важных агентов, а иногда и простых охранников, Ивс обязательно проверял на специальных осциллографах, синусоидальные графики которых очень многое говорили специалисту. «Липучку» для контроля над подчиненными, как многие другие высшие чины СС, Ивс не применял никогда, и за это его очень уважали. У него были другие, более изящные способы воздействия на персонал. Через браслеты, с их тонизирующими уколами, через обручи защиты, которые не всегда являлись собственно защитой, реже — специальные блокирующие инъекции или «обучающая» кассета-волна. Ивс никогда не вмешивался в чужой мозг без причины. Так, чуть-чуть. Добавить преданности, ответственности, увеличить работоспособность. Иногда, для спецопераций, убрать страх. Многие близкие, и даже не очень близкие к нему люди, работавшие в его лабораториях, вообще не подвергались обработке.

Рябов — это его щит, броня от всякого рода семеновцев. Плохо поддается пси-воздействию, а сентиментален. Слабость. При случае можно будет использовать. В манекенах увидел влюбленных. Интересно, сколько настоящих влюбленных вдыхают сейчас оживший вирус иммунодефицита?

С начала операции «Счастье народов» прошло уже несколько дней.

Женька так и не открыл монаху настоящих целей группы, хотя кто знает, что понял из отрывочных разговоров их молчаливый проводник. Серый капюшон почти всегда был низко опущен, но Мирра ни разу не выказал тревоги по поводу его советов или действий. Иногда Женьке казалось, что карлик избегает и разговаривать о монахе, и оставаться с ним наедине. Но, в общем, все было нормально. Двигались они много быстрее, чем прежде, удачно обходя опасные или труднопроходимые места. Проводник знал маршруты всех окрестных патрулей, как автолюбитель знает излюбленные «секреты» гаишников. Он сказал, что в Москве до сих пор живут люди, а вокруг Москвы стоят заставы регулярных войск. Шоссе они пересекали дважды, обычно двигаясь лесными дорогами или вдоль каких-то малоприметных троп.

На окраины огромного города скалолазы вышли на двенадцатый день. Здесь Женька щедро расплатился с провожатым и вернул ему пони. Монах взял деньги, с достоинством поклонился и ушел, медленно растворяясь в вечернем сумраке.

Мирра как-то сразу приободрился.

Последнюю лошадь оставили у крестьянина с побитым язвами лицом и гноящимися глазами. Договорились, что скалолазы заплатят за пригляд, либо, если до зимы они не вернутся, лошадь останется в собственности хозяина. Очень довольный соглашением мужик щедро отсыпал «хорошим людям на дорожку» мелких, чуть отсыревших семечек. Поговорили, не особо раскрывая душу, обменялись слухами и новостями. Где-то под Костромой у мужика жил двоюродный брат, которого тот не видел уже четыре года. Отношения регулярных войск и населявших руины мутантов были сложными. Облавы с проверкой медицинских карт и документов не мешали мирному сосуществованию, и даже сотрудничеству. Мутанты постепенно вымирали, даже на грязную работу их брали только в самых исключительных случаях, но в последние годы все-таки специально не расстреливали.

Москва действительно была мертвой. Руины бывшей столицы, заросшие жесткой травой и кустарником, осевшие здания с глазницами окон, дочиста обглоданные крысами кости. Много костей, в основном черепа. Они, видимо, дольше сохранялись.

Скалолазы шли притихшие, настороженные, с обязательной круговой разведкой. Продвигались медленно, но никто этим не тяготился. Не хотелось погибнуть так близко от цели из-за какой-нибудь случайности.