По ту сторону Алой Реки

— Тебе не обязательно умирать, — прошептала И, ошеломленная речью вампира. — Мы могли бы…

— Избавь! — поморщился пленник. — Я не найду в себе сил стать рядом с вами. А против вас идти не захочу.

— Неужели можно лишь за или против?

— Когда вы вернетесь, других вариантов не будет. А теперь спрашивай. Я отвечу на все вопросы и приму смерть от того, кто достоин забрать мою жизнь.

* * *

Никогда еще жители поселка, собравшись вместе, не хранили столь жуткое молчание. На каждом лице — печать страха. В глазах — недоумение. На помосте, с которого Сардат обычно раздавал указания работникам или давал разносы провинившимся, стояли трое. В середине — И, с покрасневшими от слез глазами. К ней стремились все взгляды, ее словам внимали. Слева от девушки понурился Сардат, справа разглядывал обожженные ладони Левмир.

— Король Эрлот объявил конец эпохи людей! — дрожал тонкий голосок. — Он отменил донации, теперь… Теперь вампиры пьют кровь из горла каждого, кого пожелают. Людей собирают в городах. Держат в загонах и бараках. Деревни уничтожают. Оставляют лишь немного — чтобы было, чем кормить людей. Но и это ненадолго. В Кармаигсе их кормят…

Не смогла договорить — задохнулась от плача. Вперед шагнул Левмир. Его рука легла на плечо И.

— Людей кормят человечиной, — зазвучал хриплый голос. — Почти во всех городах сейчас творится одно и то же.

— Нам-то что? — выкрикнули из толпы. — Этих, деревенских, вечно доили, кто во что горазд. Поезд-то чего задерживается?

Пришел черед Сардата сделать шаг.

— Ты тупой? — крикнул, найдя взглядом возмущающегося. — Не слышал, что тебе рассказывают? Людей собрали в отстойники и кормят дерьмом. Они не покупают и не продают. Монеты больше не нужны. У вампиров одна ценность — кровь. А золото теперь вообще ничего не стоит. Поезд не задерживается, он просто не придет. И не надо мне тут сопли размазывать, не надо кричать, насколько все плохо. Даю время до рассвета. Подумайте, поговорите. Утром собираемся здесь же и решаем, как быть дальше. Если кто-то захочет покончить с собой, навалив полные штаны — сделайте это подальше. У тех, кто еще способен расправить плечи, будет полно забот, помимо того чтобы выносить ваши смердящие трупы. Все. Разошлись.

Безрадостно, тихо прошел ужин. Дорла плакала в углу, вытирая слезы платочком, остальные пытались есть. Проглотив несколько ложек супа, большей частью состоящего из воды, И отвернулась. Задрожали худенькие плечи. Сардат хмурился, глядя, как Левмир гладит девушку по спине, пытаясь утешить.

— Хотите идти — идите сейчас, — сказал командир.

И покосилась на него, Левмир покачал головой.

— Сейчас я могу дать пару лошадей, — продолжал Сардат. — Что будет завтра — не знаю. Если решим уходить, народ станет против — каждая лошадь на счету. Спасибо вам за все. Большего я сделать не смогу.

— Мы остаемся, — сказал Левмир. — По-крайней мере, пока.

И шмыгнула носом, кивнула. Сардат стиснул зубы.

— Что вы этим докажете? — чуть не закричал. — Поможете доесть остатки жратвы?

Левмир толкнул по столу тарелку.

— Забери. Обойдемся.

— Да я тебе сейчас…

Сардат вскочил, навстречу поднялся Левмир. Стол отлетел в сторону под испуганный возглас Дорлы. Между готовыми сцепиться парнями метнулась И.

— Перестаньте! — закричала девушка. — Левмир, сядь! А ты чего взъелся? Можно подумать, еды пожалел.

— Вас, дураков, пожалел! — прорычал Сардат, но кулаки опустил. — На лошадях хоть сколько-нибудь проедете, и на том спасибо. А так… Ну уйдем мы отсюда, пойдете вы пешком сразу. Кому легче-то будет? Чего вам ждать? Ну?

Левмир сидел, обхватив голову руками. Когда заговорил, голос доносился будто из глубокой ямы:

— Я поклялся больше никогда не бежать. Хватит. Не знаю, чем мы сумеем помочь, но не уйдем отсюда, пока поселок не опустеет. Не теперь. Я чувствую то же, что тогда, в деревне. То же, что в землянке. Я чувствую страх, который гонит прочь. Но в страхе не дойти до Алой Реки. Здесь что-то ждет нас. Зачем-то Алая Река привела нас сюда. Будет еще какое-то испытание, последнее, после которого откроется путь. Не спрашивай, откуда я знаю. Просто знаю и все.

Помолчал, глубоко дыша. Солнечные глаза уставились на Сардата.

— Прости, что оскорбил тебя.

Сардат взмахнул рукой.

— Ладно. Ты прости. На мне вины больше.

Сделав шаг к Левмиру, протянул раскрытую ладонь. Левмир крепко сжал ее.

— Будь мне братом до конца. — Сардат смотрел в глаза Левмиру. — И я не забуду тебя после.

Левмир не был жителем поселка, не знал обычаев и традиций. Но почему-то догадался, что Сардат произносит древнюю формулу прощания. Будто суровый командир собрался умирать, обязуясь после смерти замолвить Реке словечко за живых.

— Я твой брат, — ответил Левмир. — На той стороне мы будем рядом.

Сверху на их сцепленные ладони легла маленькая теплая ладошка.

— Мир! — подытожила принцесса. — А у вас есть алкогольные напитки?

Сардат моргнул от неожиданности.

— Чего есть?

— Ну, спиртное, — пояснила И, краснея и отводя взгляд. — Люди же пьют? Никогда не пробовала.

Сардат рассмеялся, отыскал взглядом притаившуюся в углу Дорлу.