По ту сторону Алой Реки

— А я про что толкую? — Еще один удар кулаком. — Поползли мы, делать нечего. Сидят дуры наши на повозках, рассуждают, как будут в городе жить. Там, мол, и театра какая-то, и люди сплошь в шелках ходят, и работать почти не нужно. Смотрю — мужики поддакивают. Тут мне шлея под хвост попала. Вы, говорю, что же, уши-то развесили, мать вашу разэтак? У вас детей забрали, вас среди ночи выпнули не пойми куда, а вы и рады? Бежать, говорю, нужно от этого города! Лучше в лесу укрыться, да разведать потихонечку, что да как. На меня тут как принялись шипеть! Ну, я разозлился! — Токсар снова ударил себя в грудь. — Дал по башке командиру, скинул с лошади, и поскакал. Гнаться не стали, так, поорали только вслед. А я скачу и думаю, что ж делать-то? Хотел в лес бежать, да потом совесть заела. Сидят, думаю, наши речные братья, ни сном ни духом, а на них такая напасть завтра сверзится. Такая история, други. Бежать отсюда надо!

— Мы уж так и порешили! — крикнул Россак. — Чего тут сидеть? Пойдем лучшей доли искать.

Сардат, оттеснив Токсара, упер руки в бока.

— Хорошо, что решили. Только вот я не в курсе.

— Да ты чего, командир? Сам же сказал — думать до утра!

Сардат нашел взглядом Левмира, поманил его пальцем. Парнишка вскарабкался на помост.

— Теперь слушайте меня, да хорошенько забивайте в голову. Жить, как скотина, мы не станем. Кто хочет — лично тут же загрызу.

Старатели одобрительно загудели.

— Дальше! — оборвал расшумевшихся Сардат. — Просто так мы не уйдем. Вампиры ночью быстрее ветра летят. Догонят — и здравствуй, городская жизнь. Если на месте кровь не пустят. Потому сейчас собирайте в повозки все, что из жратвы осталось, одежду, важное все. Грузите баб, детей, стариков — и вон отсюда этот груз. Те, кому взамен штанов юбку надеть хочется — с ними отправляйтесь. А мы, мужики, с вампирами потолкуем.

Люди будто с ума посходили. От воплей зазвенело в ушах. Женщины что-то доказывали с пеной у рта, мужики, бледнея матерились. Никто не хотел раскола. Но Сардат взмахнул рукой, и все стихло.

— О чем завыли? — нахмурился. — Или, может, наоборот? Мужиков спасать, а бабы пускай за топоры берутся? Слышать не хочу! Я над вами командир, мое решение такое. Кто против? Выходи сюда. Только обратно уже не слезешь, обещаю. Токсар! Сколько их?

— Десяток! — ударил в грудь Токсар. — И один главный, мерзкий такой. Волосы как зализанные.

— Левмир! — Сардат повернулся к названному брату. — Как считаешь, сумеем ночью десяток вампиров отметелить?

Левмир с сомнением оглядел замерших в ожидании людей. Считал взрослых мужчин, молодых парней. Вышло, вместе с Токсаром, десятка три. Да все ли останутся?

— Вампиры считают людей за скотов, — вспомнил слова Ратканона. — В этом наша сила. Они не ожидают удара. А большинство из них, скорее всего, и не дрались-то никогда. Привыкли на готовое. Нападать нужно быстро, бить наверняка. Тогда сможем.

Левмир проглотил «наверное», чуть не сорвавшееся с языка.

— Ты-то откуда знаешь? — выкрикнула женщина. — Дрался, что ли?

Ответил Сардат:

— Рот прикрой, когда мужики решают! Забыли, как на днях Олнору из реки вытянули? Которую вампир убил? Куда, по-вашему, он делся?

Теперь все смотрели на Левмира с уважением, даже со страхом.

— Мы его вдвоем прикончили, а вчера — сожгли, — продолжал Сардат. — Да, днем, конечно. Но если хорошо подготовиться — мы и ночью найдем, что сказать. Так что хватит попусту трепаться. Все, кончилась прежняя жизнь! Чем раньше выйдете — тем больше шансов, что не догонят.

В поднявшейся суматохе никто не обратил внимания на последнюю фразу. Никто, кроме Левмира, который не сводил взгляд с Сардата. «Тем больше шансов, что не догонят». Значит, и не надеялся победить. Только бы задержать, сколько можно.

— Кузнец в поселке есть? — спросил Левмир.

— Я могу. А чего хотел? — повернулся Сардат.

— Тогда идем в кузню. Надо сделать много наконечников. И пошли кого-нибудь в лес, прутьев наломать. Сообразят, какие на лук, а какие на стрелы? На стрелы лучше тис брать, на лук — ясень.

— Луки у нас отыщутся. Охотились когда-то.

— Значит, стрелы.

Сардат кивнул, а его глаза уже выискивали в толпе подходящего человека.

* * *

Собрались скоро. В суматохе Сардат с Левмиром исчезли, не попрощавшись. Осталась И. Ее облепили плачущие дети. Она сама рыдала, не в силах удержаться.

— Подождите! — крикнула, скрывшись в доме. Тут же выскочила обратно, с огромной кипой бумаги. — Вот! Возьмите. Это сказки, все сказки. И много-много чистых листов. И карандаши тоже берите.

Детвора расхватала листы — бережно, боясь помять, прятали под одежду, заворачивали в простыни. Ненадолго на лица вернулись улыбки. К И подошла девочка-сирота. Обняла, ткнулась носом в живот. И гладила ее волосы, не находя слов.

— Ты ведь придешь к нам еще, да? — спросила девочка, подняв заплаканные глаза.

— Обязательно! — И через силу улыбнулась. — А ты жди! Всегда жди — слышишь? Разыщу, во что бы то ни стало! Тебя как зовут?

— Унтиди, — всхлипнула девочка.

— Какое красивое имя… Пока, Унтиди. Я… Я люблю тебя, слышишь, маленькая?

— Я тоже тебя люблю!