По ту сторону барьера

- Береженого бог бережет, проше пана, а в жизни чего не бывает! Да что далеко ходить за примерами, не далее как сегодня утром я упала с лошади, хорошо, все обошлось. Так что умереть человек может в любой момент, а своей смертью я осчастливлю Гийома, чего мне страшно не хочется. Вот я и прошу вас как можно скорее подготовить мне на подпись документ, завещание, составленное по всем правилам, к которому никакой суд не придерется, и я надеялась, именно вы подскажете, кому лучше завещать все мое имущество. Детским домам Польши? Церкви? Каким-то властям на благотворительные цели?

- Только не властям, только не властям! - вскинулся юрист. - Вот тогда у пани точно будут основания опасаться за собственную жизнь! То есть, того... я хотел сказать, может, и впрямь какой больнице оставить? Но при желании и у больницы можно отсудить. Пожалуй, лучше всего подойдет костел. У того из горла ничего не выдерешь, это сила! А если кто и решится судиться с костелом, вызовет возмущение общественности.

- Вот и прекрасно! Отпишем все костелу!

На том и порешили. Поверенный уехал, я же могла заняться другими делами, ибо тут же позвонил Гастон.

Не перебивая, слушала я взволнованный любимый голос. Только что он вернулся в офис, тут видит - на столе бумажка с моими телефонами, наконец он может связаться со мной! Почему я не позвонила сразу, как приехала, он так смертельно беспокоится, а я исчезаю на три дня и обо мне ни слуху ни духу, и пани Ленская тоже, и тоже позвонить мне не может. Никто не может, нет в Париже номеров моих телефонов, ну не безобразие ли? Он меня любит, так любит, что и сказать не может, и ничего с этим не поделаешь. И я ему нужна, живая и прелестная, и чтобы была рядом!

Просто взрыв эмоций, что совсем не свойственно моему Гастону. Похоже, ему пришлось действительно пережить беспокойные дни, он просто не владел собой. А я упоенно слушала не перебивая и готова была так слушать всю оставшуюся жизнь. Он сам спохватился.

- Ох, извини, дорогая, не даю тебе слова сказать. Так что же с тобой происходило?

- Можешь продолжать, я не в обиде! Слышать твой голос - какое счастье! Но ты же знаешь, нам меняли номера телефонов...

- Знаю, я пытался через справочную дозвониться - не вышло, да и другие твои друзья тоже пробовали...

- Теперь все в порядке, мобильный телефон тоже действует, Роман постарался. Запиши номер... ах, да, я уже сказала твоему сотруднику.

- Твой Роман - брильянт чистой воды! - отозвался Гастон. - Да, кстати, до меня лишь теперь дошло, что я при обручении не подарил тебе кольца...

- Надеюсь, еще ничего не потеряно? - кокетливо поинтересовалась я, просто физически ощущая, как с меня, точно вода с толстой гусыни, бесследно сплывают все заботы и проблемы.

Пообещав дать номера моих телефонов всем жаждущим в Париже и несчетное число раз заверив в своей любви, Гастон наконец отключился.

Теперь я была совсем другим человеком. И я еще сомневалась, в каком веке хотела бы жить!

Да куда же я без телефонов? Писала бы письма, слала телеграммы, в нетерпении ждала ответа, все нервы себе испортила ожиданием и не услышала бы голоса любимого человека!

Наступил вечер, но мне спать не хотелось. В доме я была одна. Зузя ушла домой, Сивинские тоже. В окно виднелся их маленький одноэтажный домик, где, кстати, в мансарде поселился и Роман. Вспомнила: он показал мне звонок к нему в мансарду, в случае чего могу вызвать в любую минуту. Пока же мне не хотелось вызывать ни его, ни других. Осмотрю-ка на свободе дом, надо же мне с ним познакомиться. Никто не застукает, не удивится...

Первый раз в жизни оказалась я одна в собственном доме, без прислуги. Ни одной живой души, вот разве что кошка.

И я двинулась на обход.

Мой дом мне понравился. Небольшой, кроме кухни - всего девять комнат, не считая, разумеется, ванных, гардеробных и прочих служебных помещений. Две комнаты для гостей наверху. В гостиной на стене висели портреты моих предков, в том числе и родителей, что показалось мне совершенно нормальным явлением. В спальне я растроганно погладила любимый секретер из моего кабинета в поместье Секерки, с которым я рассталась только сегодня утром, отправляясь на прогулку верхом.

Странно - сам дворец бесследно исчез, разрушен, сгорел, разобран? А портреты и секретер сохранились, надо же!

Внимательно оглядела я библиотеку, битком набитую книгами и подписками газет и журналов. Вот что мне пригодится, ох, сколько времени придется здесь провести, знакомясь с новыми временами! Ведь в Трувиле я и десятой части о них не узнала, до того ли мне было там? А здесь, у себя, в тишине и спокойствии, не торопясь ознакомлюсь с историей человечества, разделяющей мои времена, восьмидесятые годы прошлого столетия и новые, в преддверии наступления двадцать первого века.

И, не откладывая дела в долгий ящик, я тут же погрузилась в чтение. Ни о каких утренних прогулках уже не могло быть и речи, ведь читала я до четырех утра.

* * *