По ту сторону Бездны (СИ)

- А мне вот... не спалось, - вздыхает Анхен. - Давай присядем.

Он сажает меня на диван, где его слуги сервируют для меня завтрак. Дэлиаты нет, даже близкого присутствия не ощущается. Как, впрочем, и ее сестрицы.

- Дэла к родственникам уехала, у нее их довольно много. Я попросил ее сменить дражайшую Ираиду на кого-нибудь более вменяемого.

- Сменить? - я чуть ложку обратно в тарелку не роняю. - Нет, авэнэ, я, конечно в курсе непомерной высоты ваших требований, но думала, это только над людьми вы так изгаляетесь.

- Барышне надо было чуточку меньше хамить, - пожимает плечами светлейший. Или, как они тут говорят, пресветлый.

С этим не поспоришь, стоило бы. За вчерашний день пресветлая Ираида умудрилась достать своим неприятием всех. Анхена она не выносила по факту того, что он авэнэ, а она про него только плохое слышала. Меня - за то, что я человек, а со мной как с вампиром носятся. Дэлиату - за то, что все это допускает, да еще и погостить нас оставила.

- Но это ее дом, - все же пытаюсь возразить я.

- Нет, не ее. Дэле она, строго говоря, даже не сестра, дальняя родственница. Переехала помогать в надежде на большое наследство. Дэлке одной сейчас не прожить, ты же понимаешь. Но, как я уже сказал, родственников много, а Дэла бога-а-атая.

- Да? - удивленно оглядываюсь. - А мне показалось наоборот, скорее бедствует...

- Ей просто не нужно уже ничего. Лишь бы вода вокруг журчала. Хоть физически ее ощущать, раз магически уже не может, - Анхен откидывается на спинку дивана, чуть прикрывает глаза. - А дом у нее и в Илианэсэ большой, и здесь в центре есть. А главное - стада. Самое большое богатство вампира.

- Дэлка, значит, - не выдерживаю его этой «утомленной» позы. - Дэла, Дэлка, Дэлочка? А пресветлого авэнэ она как нынче зовет? На «Анхена» уже перешли? Или не стали останавливаться, сразу до «Нэри» добежали?

Он смотрит на меня... как-то удивленно-удивленно, а потом начинает ржать. Я обижено отворачиваюсь, но он хватает меня в охапку, притягивает к себе. Я отбиваюсь, мы падаем с дивана на пол, куда-то катимся... Наконец он оказывается сверху, замирает, прижав мои руки к полу. И смотрит на меня, довольный такой.

- И чего? - угрюмо интересуюсь.

Он трется носом о мой нос, потом в нос же меня целует.

- А знаешь, - наконец сообщает, - меня еще в жизни никто не ревновал.

От удивления даже обижаться перестаю.

- За все 800 лет? Но так не бывает. Ну ладно, вампирши, тоже, конечно, сомнительно, но чего не бывает. Но человеческие твои девочки? Секретарши... Да и не верю, что ты только ими всегда ограничивался...

- Для человеческих девочек, Лара, я вампир. И уже потому бог, что бы я ни делал. Непогрешимый бог. А богов не ревнуют.

Он отпускает мои руки. И мне хочется схватить его за волосы, и хорошенько дернуть. И я хватаю. Но уже не дергаю. Просто веду пальцами по всей длине его шелковых прядей.

- Ты не ответил на вопрос, - упрямо смотрю ему в глаза. - А я его не забыла.

Его руки скользят мне под лопатки, и помогают мне сесть. При том, что сам остается сидеть на моих ногах, крепко обхватив их коленями.

- Нет, Лара, - отвечает он мне более чем серьезно. - Она не зовет меня Нэри и никогда не назовет. Она и Анхеном-то именует лишь через раз, забывшись. Ей это не нужно. Ей ничего больше не нужно, и она не хочет никого больше впускать в свое сердце.

- А ты ее в сердце впустил, - это даже не вопрос.

- А я впустил, - ни секунды заминки. - Она очень светлая, Лар. В ней нет тьмы, злобы. Даже сейчас, когда она угасает.

- Мне неудобно так сидеть.

- Прости, - он встает и помогает мне подняться. - Просто чувствую, что ты опять ускользаешь. Безотчетно пытаюсь хоть физически за тебя ухватиться.

- Я ускользаю??! Но это ты провел с ней ночь! Ты меня бросил. Ты мне признаешься, что впустил ее в свое сердце.

- Но люблю я тебя, - он не понимает моих терзаний. - И в чем разница, провел я с ней ночь или день? Она не спала, мне хотелось поговорить...

- Для вампиров все разговор, я помню.

- О чем ты, Лара, она больна. У нее голова постоянно кружится, она ходит с трудом. Ей давно уже ничего не нужно, ни секса, ни крови. У нее уже даже зубы не втягиваются, ее почти насильно поят.

- Зачем же тогда поят?

- Без человеческой крови еще хуже будет, мучения страшные. Без вашей крови мы не можем, Лар. Нас солнце сжигает.

- Ну так и гуляли бы по ночам, как в сказках про Дракоса, - и ревновать вроде не к чему, а раздражение не ушло. - Что ж вы под солнцем-то бродите, коль так оно вас не любит?

- Мы его любим, Лар, - он вновь возвращается со мной на диван, - ничего не поделать, мы его дети. Ты ведь знаешь, листва во тьме не зеленеет. А в нас слишком много от растений. В древности говорили: «У эльвина одна душа с его деревом», и это были не просто слова. Без солнечного света мы сходим с ума и гибнем, погружаясь в кошмар, из которого нет выхода. А солнце и ваша кровь дают хоть какой-то шанс.

- А... искусственное освещение? Цветы же растут...