По ту сторону черной дыры

— Абсолютно. Тем более, что я с завтрашнего утра начинаю заниматься с молодыми воинами, да и вам того советую — узнаете массу полезных вещей.

— Граф, я с пятилетнего возраста не расстаюсь с мечом, и ни один из этих вояк не сможет меня победить в честном бою — вот в чем я уверен на все сто! А для того, чтобы передвигаться с большой скоростью, существуют лошади.

Де Лавинье недоверчиво покачал головой.

— Зачем же вы, Арман, согласились сопровождать меня в этом путешествии? — барон остановился и хмуро улыбаясь заявил:

— Вы мой друг, Шарль. Как же я мог отпустить друга, да еще такого неисправимого романтика в столь дальние края?

Граф горячо пожал приятелю руку и, простившись с ним, поспешил к себе. Организм требовал пищи.

Вечером Норвегов вызвал к себе Андрея и приказал ему лично наблюдать за физзарядкой карантина, к которой должен был присоединиться посол.

— Это не значит, что нагрузки должны быть снижены — просто наблюдай, чтобы этот Лавинье не помер во время кросса. Я думаю, что три километра — для него нормально.

— Знаю, отец. Помню, как я умирал во время «трешки», а сейчас «десятку» каждое утро пробегаю. Настя было увязалась со мной, да надолго ее не хватило. Сказала, что это чистой воды идиотизм — бегать без нужды.

Полковник фыркнул.

— Может и этого посла надолго не хватит. Шутка ли: в шесть утра отрывать свою французскую задницу от перины и нестись по морозу как угорелый!

— Не шутка! — подтвердил Андрей. Ладно, посмотрим на него.

Утром Шарль бежал вместе со взводом карантина. Так, как возможности полноценного отбора были ограничены, на службу призвали всех, кого было можно: офицерских сынков, пацанов из слободы и даже двух-трех случайных «солдат удачи», прибившихся к городку.

«Пастухом» при карантине был Горомыко, гонял бойцов нещадно так что Андрей Норвегов даже жаловался отцу, командир лишь посмеялся.

— Ныть всякий горазд, а вот сержанта обставить — кишка тонка.

У вояк из карантина было то преимущества, что службу тянули они уже недели три, и поэтому успели привыкнуть к заутрени — «трешке» по пересеченной местности с забеганием в спортивный городок. Посол держался молодцом, но все-таки бежал в конце. Зато в спортивном городке он подтягивался и отжимался за троих — руки, с детства привычные махать мечом хозяину служили исправно. Резник в конце даже похвалил:

— Молоток, Шарль! Если разрешат тебе автомат повесить — отличный солдат получится.

Эта похвала, сделанная панибратски и без соблюдения приличий согрела сердце посла. Он был реалистом и понимал, что слова от чистого сердца не упаковываются в благозвучные формы. Он был по настоящему счастлив.

После обеда Шарль зашел в штаб и шокировал командира своей просьбой. Норвегов и присутствующий при сем начальник штаба ошалело переглянулись, затем Константин Константиныч напомнил послу:

— Имейте в виду: служба в нашем войске не оплачивается, три года призвавшиеся проводят на казарменном положении, вам придется забыть о том, что вы граф и научиться подчиняться. Вас это не останавливает?

— Наоборот, господин полковник. Мое желание поучиться вашему воинскому искусству только усилилось! — твердо отвечал Лавинье.

— А ваш король? — сделал последнюю попытку начальник штаба, — он как отнесется к тому, что вы поступите на службу другого государства?

— О, сир! Я уверен, что король меня поймет.

— Ладно! — сдался Норвегов, — сдавайте дела барону де Ла Мош и вечером жду вас в казарме. Инструктаж проведу лично. Как у вас с рыцарской честью?

— В смысле? — удивился посол.

— Готовы присягнуть мне на верность?

— Только не против сюзерена, — не колеблясь ответил Лавинье.

— Идет, — пожал ему руку Норвегов, — в тексте присяги сделаем исключение. Ступайте, прощайтесь с гражданкой.

— С какой гражданкой, — удивленно озираясь по сторонам, выдавил Шарль. Семиверстов хмыкнул в кулак.

— С цивильной жизнью, — исправил свою ошибку командир. Лавинье поклонился и ушел.

Начальник штаба загадочно посмотрел на Константина Константиновича. Тот возвел очи горе:

— Да знаю я! У нас не иностранный легион, но! Если уж хочется человеку — пусть послужит.

— А где гарантия, что он не подослан тем же самым Людовиком с целью подглядывания и подслушивания?

— А также поднюхивания и подщупывания! — весело отозвался Норвегов, — а на кой черт мы держим особиста? Пускай занимается! Где он там, кстати? В запой не ушел после ухода жены?

Начальник штаба покачал отрицательно замахал руками.

— Какие запои? Взрослый мужик, сына воспитывает, некогда ему ерундой заниматься.

— Вот и поручим ему держать француза, пока хватку не потерял.

Когда майор Худавый узнал о задаче, которую возложило командование на его плечи, то страшно разволновался. Мужик он был простой, немного от сохи, немного себе на уме. Посудачив за чисткой картошки сам с собой, было решено пойти по пути наиболее передовых разведок — подложить французу в кровать бабу.