По ту сторону черной дыры

Утром шестнадцатилетний Санька проснулся не в своей кроватке и с жуткой болью во всем теле, вызванной первичным абстинентным синдромом. Рядом в костюме Евы спала сестрица его приятеля. Так близко обнаженной натуры он еще не видывал и, пользуясь случаем, принялся рассматривать ему доселе неизвестные анатомические подробности.

Головная боль куда-то исчезла, уступив место прерывистому, как у астматика, дыханию. Проснувшаяся девица с любопытством наблюдала за моральными и физическими метаморфозами партнера. Наконец, сжалившись, она шепнула:

— Можешь меня потрогать, — и перевернувшись на спину добавила, — везде.

Они весело провели время до обеда, постигая некоторые недокументированные следствия из закона трения. Затем, когда пришло время вернуться родителям, Саша откланялся. Чувствуя за спиной крылья от Ил-86, он понесся домой по дороге ликуя: «Я — мужчина!»

Через некоторое время его пассия сообщила о начале незапланированного развития внутри живота. Сыграли свадьбу, украшением которой явились эпохально-кислые рожи его родителей, не ожидающих от такого брака ничего хорошего.

Саша поступил в военное училище, а его молодая супруга в этом же году закончила институт. Жизнь катилась как хорошо смазанный тепловоз. Она работала в школе преподавателем, а он должен был вот-вот закончить МВИЗРУ.

Однажды Александру позвонила директор школы, где работала его половина, и попросила разрешения поговорить с ним тет-а-тет. Он согласился, думая, что это может означать. Та принеслась не одна, а вместе с завучем по старшим классам и прямо с порога огорошила счастливого мужа тем, что застукала его супругу в тот момент, когда та в пустой аудитории развлекалась с несколькими старшеклассниками игрой в «поддавки». Любвеобильная команда так вошла в раж, что позабыла запереть дверь.

Затем было дело о разводе. На процессе суровая директриса выступила свидетельницей, призывая лишить Сашину супругу не только звания педагога, но и вообще, материнских прав. Подзащитная божилась, что она с ребятами проигрывала сценку из какого-то дурацкого спектакля и таки добилась своего: гуманный суд оставил ребенка матери.

На следующее после суда утро к Саше в общагу приперся тесть и долго с ним говорил, роняя в стакан пьяные слезы. Тесть бил себя в грудь аки Кинг-Конг и клялся, что верил в то, что брак исправит его непутевую дочь, ибо наклонности педофила в ней подметил давно.

— Я должен был тебя предупредить! — кричал он, стуча передними копытами по крышке стола, — еще когда она работала в пионерлагере вожатой, то признавалась, что учила пацанят целоваться!

Приезжали и его родители. Посидели, зловеще помолчали и уехали, сообщив на прощанье, что расстраиваться не стоит, ибо вся жизнь впереди. И в двадцать один настоящие мужчины выживают после несчастной любви. Жизнь и правда, была вся впереди, но сзади осталось такое дерьмо, что выть было впору. Глядеть на лиц противоположного пола было невмоготу, а редкие позывы к действию вызывали лишь раздражение. Так текло время: дни за днями сливались в годы, но однажды утром он понял, что ему не в кайф стирать и готовить, а так же содержать свое холостяцкое, но не в меру просторное жилище.

В процессе этого же дня он получил четвертую звездочку и бродил по базе, постепенно выходя на траекторию возврата домой. Так он гулял еще несколько месяцев, постепенно увеличивая дистанцию прогулочного пути.

На день своего рождения он заступил в наряд дежурным по части. Двадцать четыре часа длились две вечности и три тысячелетия, но наконец дежурство завершилось. Серегину предстояло отправляться домой, чтобы пережить еще несколько вечностей до утра.

— Наверное пора жениться, — очередной раз подумал он вслух, — собирая свои на КПП свои холостяцкие манатки: кипятильник, упаковку чая, баночку с сахаром и книгу Булгакова. За время своего затворничества он разучился даже разговаривать с женщинами, и теперь констатировал, что одна стерва способна за четыре года истрепать столько нервов, сколько взвод солдат — за всю жизнь.

На площадке второго этажа топтался нежданный гость — старший брат, приехавший погостить недельку-другую. Брат работал пресс-атташе в одной из экзотических восточных стран и был старше Саши на восемь лет. Братья крепко обнялись, троекратно облобызались и вошли в квартиру.

— Ого! — присвистнул старший брат, — трехкомнатная! За какие заслуги?

— На вырост дали, — мрачно сообщил хозяин.

— Ой, Сашок, прости! — спохватился брат, — самого главного я тебе не сказал. Я нынче семейный! Жену вот заимел…

— Где же ты ее отыскал? — заинтересованно произнес Саша.

— Купил, — признался старший брат, — в Бангкоке. За восемьсот долларов. Но ты не думай, я ее не уступлю и за миллион!

— Так уж и за миллион! — фыркнул младший, — мне сегодня «кэпа» дали. Может кто обменяет на восемьсот долларов? Я бы тебе их дал, а ты бы мне в следующем году тоже наложницу из Таиланда привез. Судя по твоей довольной роже, твой брак из счастливых…