По ту сторону чуда

– Теперь я не понял, – признался Брок. – Ах да, ты же всесоюзного старосту не знаешь!.. Калинин – он у вас так Калинином и был всегда, видимо.

– Это вы о городе? – догадался наконец Мирон. – Нет-нет, я настоящий клин имею в виду.

– А-а-а-а-а! – хлопнул по коленям ладонями сыщик. – Теперь все встало на свои места. Ты говоришь о том клине, что вбивают в щель, чтобы ее расширить?

– Ну конечно же! – обрадовался Мирон. – Теперь-то вы догадались, что это за песня?

– О любви? – переспросил Брок.

– Ну да.

– Клин?

– Клин.

– Похабная, что ли, песенка?

– Это еще почему? – У Мирона глаза буквально полезли на лоб.

– Ну, клин какой-то куда-то… того… так сказать… – покраснел вдруг сыщик.

– Папа! – прикрикнула на отца Сашенька. – Прекрати сейчас же нести похабщину! Как тебе не стыдно? Тут же девушка все-таки находится.

– Да ты что? Ты что?! – испуганно подскочил Брок. – Это не я, это вот он же!

– Ничего не он, – фыркнула Саша. И ласково посмотрела на юношу: – Мирон, повтори, пожалуйста, слова. Я, кажется, начала догадываться.

– Подо мной раздвинулась струбциной черная тьма, – пробурчал Мирон, почти не раскрывая рта.

– Ну я же говорил!.. – всплеснул руками сыщик, но Сашенька ощутимо двинула отца в бок локтем:

– Прекрати! И слушай… – Девушка глубоко вдохнула и очень задушевно вывела: – На тебе-е-е соше-о-олся клином бе-е-елый све-е-ет!..

– Ах вот оно что!.. – заморгал сыщик. – Действительно, как-то я того… Вы уж, это… Так сказать… Вы простите меня уж… Как-то я что-то… Заболел, может? Или поел что-нибудь несвежее? Или немытое?.. Помнишь, доченька, был у нас случай, когда толстяк один с немытыми фруктами планету якобы проглотил?

– Помню, – сказала Сашенька, – Изя Самуилович Русский его звали… – И прищурилась: – Ты, папочка, зубы-то не заговаривай!

Но тут неожиданно вмешался Мирон:

– Погоди, Саша, я, кажется, понял!

– Что? – дуэтом воскликнули отец с дочерью.

– Помните, когда я в вашем мире очутился, тоже никак не мог очевидного увидеть, словно у меня мозги переклинило? И нервничал тоже, истерики закатывал… А теперь – вы вот. То ссоритесь, то в обморок падаете, то говорите не пойми что…

– Но-но-но! – мотнул головой сыщик. Грозно так, будто собираясь бодаться.

– Вот!.. – чуть отодвинулся Мирон. – Агрессивность у вас тоже повышенная стала.

– И что это, по-твоему, значит? – недобро сузила глаза Сашенька. – Что хватит, мол? Гусь свинье не товарищ?

– А кто из нас свинья? – нахмурился Брок.

– Что ты имеешь в виду? – оставив без внимания вопрос сыщика, посмотрел парень на девушку.

– Ну, вроде как надоели мы тебе, такие нервные. Пора, мол, и честь знать, домой собираться.

– Да ты что-о-о? – поднял Мирон руки, словно защищаясь от удара. – Как ты могла так подумать?..

– А как я должна была подумать? – любимым жестом воткнула в бока кулаки Саша.

– А кто из нас свинья? – повторил свой вопрос сыщик, но и на сей раз он не смог удовлетворить любопытства, поскольку юноша с девушкой на него даже не взглянули.

– Да я имел в виду другое совсем! – воскликнул Мирон. – Просто мне кажется, иная реальность отрицательно влияет на психику незваного гостя. На мою – в вашем мире, на вашу – здесь. И не только на психику, но и на мозговую деятельность в целом. А возможно, и на весь организм. Может быть, конкретный мир воспринимает чужака как инородное тело и начинает с ним борьбу? Как лейкоциты в крови.

– В чьей крови? – побледнел сыщик.

– В свиной, папочка, в свиной, – отмахнулась от него Саша. – Не бери в голову. – И вновь повернулась к Мирону: – Продолжай, очень интересно…

– А кто из нас свинья? – переспросил все еще бледный Брок.

– Папа! – набросилась на него дочка. – Тебе неинтересно, так и не слушай! А мне не мешай. А то ведь, смотри, отвечу на твой вопрос.

– Ну и ладно… – обиженно пробубнил сыщик и отвернулся.

Мирон же продолжил свою теорию:

– Так вот. Получается, что находиться в чужом мире опасно. Может быть, даже смертельно. В конце концов, текущая реальность просто расправится с инородным телом.

– Или инородное тело с реальностью, – буркнул отвернувшийся сыщик, который, оказывается, внимательно слушал юношу. – Если проводить, так сказать, твою аналогию с организмом. Может, мы для этого мира – раковые клетки, образно выражаясь.

– Я не думаю, что всего лишь две клеточки способны погубить целый мир. Скорее все-таки он разделается с инфекцией.

– Ты слышишь, доченька? – повернулся Брок к Саше. – Мы для него инфекция. Как он, интересно, нас еще назовет?

– Ты и правда, Мирон, подбирал бы сравнения, – нахмурилась Сашенька. – И вообще, если принять твою теорию, то эта реальность нас, может, и не погубит вовсе, а просто выкинет из себя, отторгнет. И мы всего лишь окажемся дома.

– Да чушь это все! – не выдержал Брок и вновь повернулся к собеседникам: – Ты кто такой вообще? Великий физиолог? Нобелевский лауреат по физике параллельных вселенных?

– Я – сыщик, – гордо вскинул голову Мирон.

– Так и не лезь тогда в чужой огород. Не пугай девушек. Вон, Сашенька уже бледная вся.