По ту сторону добра (Справедливость - мое ремесло - 5)

- Нет, нет, - возразил сосед. - Я предложил первый. Ваша в правой, свою - смотрите - держу в левой.

Коваль улыбнулся и разрешающе махнул рукой.

Возле буфетной стойки уже образовалась небольшая очередь, и пока Петр Емельянович стоял там, Коваль рассматривал новых посетителей. Это были строители, судя по их запачканной мелом, цементом и кирпичным крошевом одежде. На левом берегу Днепра начиналось большое строительство, и машины с цементом, арматурой, кирпичом, готовыми блоками, поднимая серую пыль, грохотали по короткой улочке, которая вела от станции метро к Русановским садам. Шаг за шагом белые многоэтажные великаны приближались к дачам. Уже были оставлены хозяевами обреченные на слом домики бывшей Никольской слободки. Наспех забитые досками, они мертво смотрели друг на друга пустыми окнами.

Петр Емельянович принес пиво, поставил перед Ковалем кружку и с таким заискивающим видом сказал при этом: "Ваша в правой руке", что подполковник заподозрил, уж не догадался ли тот, кто перед ним.

Постепенно Коваль снова перевел беседу на интересующую его тему.

- Вы ничего не знаете, - таинственным шепотом заговорил Петр Емельянович. - Борис не просто умер. Его отравили. - Он умолк и огляделся, словно боялся, что его подслушают. Потом придвинулся к Ковалю. - Вы мне симпатичны... Я вам скажу. О Борисе только я догадался...

- Да? - засомневался Коваль. Он понял, что про эксгумацию трупа Залищука здесь все уже знают.

- Истинно говорю. А потом и милиция догадалась и выкопала, чтобы проверить.

- И что же?

- Подтвердилось. Скажу вам, Дмитрий...

- Иванович, - подсказал Коваль.

- Так вот, Дмитрий Иванович, подтвердилось. А кто отравил - загадка.

- Безусловно, - согласился Коваль.

- Вы тоже слышали? - удивился собеседник.

- Краем уха.

- И кто же, по-вашему?

- Если бы я знал, - искренне вздохнул Дмитрий Иванович.

Петр Емельянович еще ниже склонился к Ковалю и прошептал:

- Я и об этом догадываюсь.

Дмитрий Иванович развел руки и посмотрел на собеседника с таким почтением, что тот еще больше заважничал.

- Сосед его, Крапивцев.

- Да ну? - удивился Коваль. - Сосед? Как же так?

- Тяжелый человек.

- А милиция?

- Не догадывается... Да что ей... Не напиши люди, закопали бы навечно беднягу Бориса... Милиция старается побыстрей все закрыть. Чтобы мороки было меньше.

Дачник засмеялся, и подбородок его опять округлился.

Коваль вынужден был тоже улыбнуться...

- А зачем это ему, соседу?

- Крапивцеву?.. Там тонкое дело... Давайте еще по одной? А?

- Теперь я беру. - Коваль, взяв кружки и подражая соседу, сказал: Правая - ваша, левая - моя.

В пивной прибавилось посетителей, исчезли запыленные цементом и мелом комбинезоны: окончился обеденный перерыв. Новые люди не интересовали Коваля. Не ради них он приехал сюда.

- Крапивцев, - распалялся собеседник Коваля, - это такой... Ему все земли мало... Как только его приняли в наш садовый кооператив! Одни деньги волнуют. С каждого сантиметра сдирает... Вот и задумал прикупить участок Бориса Сергеевича. У того все запущено... Трава, сорняки. Лето, весну и осень живут, но рук не прикладывают. Оно, конечно, так неправильно, но спину гнуть и семью губить на этой земле, как делает Крапивцев, тоже не по-людски. Жадность человека съедает. По-моему, не мог смотреть, что у соседа земля гуляет. Спать не мог, дышать не мог, жить не мог... - Петр Емельянович отпил из кружки и, облизав губы, важно добавил: - Инфляция души произошла...

- Но чтобы убить за это человека... - недоверчиво произнес Коваль.

- Можете себе представить... Я читал, кажется, у Эдгара По, - я сам экономист, сейчас на заслуженном отдыхе, пенсия приличная, время есть, читаю... Так вот, Дмитрий Иванович, там один человек не мог терпеть соседа только потому, что у того было круглое лицо. Как полная луна. И вот не выдержал, выстрелил из ружья в соседа. Психологический рассказ. Произошла инфляция души - и все!.. - Петр Емельянович, которого Коваль мысленно называл Мефистофелем, замолчал и припал к кружке. Затем, отставив ее и вытерев губы, многозначительно заметил: - А тут дело посерьезнее, чем какая-то физиономия. Еще Толстой писал о власти земли над крестьянином. Все классики разве не об этом писали? Почитайте Ольгу Кобылянскую, ее "Землю". Брат на брата шел...

- Классики писали, - согласился Коваль. - А Крапивцев родом из села?

- Куркуль...

- Трудно поверить вашим словам, - нарочито резко возразил Коваль. Ерунда это!

- Вы не понимаете простой вещи, - завелся Петр Емельянович. - Теперь ему легче участок к рукам прибрать.

- Не понимаю. Каким образом?

- Очень просто. Таиска хотела когда-то продать дачу Крапивцеву. Беднота же! Обрабатывать не могут. С соседями скандалы. А Борис - ни в какую... А теперь зачем она ей, эта дача. Тут еще сестра приехала из капстраны. Вдруг заберет с собой. А Крапивцев - первый покупатель...

- Не продаст она ему, - возразил Коваль. - Если отравил мужа.