По ту сторону добра (Справедливость - мое ремесло - 5)

"Зачем ему лопаты? - думал об отце. - Да еще и втихаря, ночью..." Чувствовал, что отец надумал что-то страшное, но что именно - не догадывался.

В сарае споткнулся о какое-то железо, нащупал трубу. Откуда она взялась! Не было у них тут трубы. Взял в углу две лопаты, вынес их и осторожно, чтобы не звякнули, поставил к стене.

Вокруг было темно и тихо. Даже собаки не лаяли. Только посвистывал в поле ветер, гоняя над землей тяжелые, набрякшие дождем тучи. В небе - ни звездочки, давно не беленные хаты не отражали ни одного лучика, только далеко, в центре села, рыжим пятном расползались в темноте огни комендатуры и домика, в котором жил герр комендант.

Из хаты вышел отец. Отмерив несколько шагов посреди двора, сказал:

- Копай, сын!

Это ласковое "сын" развязало язык Андрею.

- Зачем вам яма, батя?

- Скажу позже. А покамест копай, и побыстрее.

Андрей вяло вывернул пласт земли. "И правда, зачем яма отцу, не клад ли прятать хочет? А может, кого-то, а не что-то. - От этой мысли ему стало не по себе. - Убил человека и прячет концы в воду. Но чего полицаю бояться? Если убил кого-то, скажет - партизан или еврей. Это у них просто. А может, своего какого-нибудь холуя или немца случайно подстрелил и боится кары?.. Но почему мать вскрикнула: "Живого человека?" Вот бы спросить у нее..."

- Пойду воды напьюсь, - сказал отцу, который сильными движениями вгонял лопату в землю и выворачивал огромные глыбы. Он этого не видел, но догадывался, слыша, как тяжело дышит отец, как летят комья из-под его лопаты.

- Селедки сегодня вроде бы не ел, - сказал отец. - Копай! Воды я вынесу.

У Андрея побежали по спине мурашки. "Что же все-таки задумал отец?"

Молча работал дальше. Копали долго. Андрею казалось - всю ночь. Он уже еле двигал руками, нестерпимо ныла поясница. Но вот отец наклонился над ямой и проговорил: "Хватит... Идем в хату, возьмем тряпье..."

Мать, охая, подала им не только тряпье - свернутую дорожку, ковер...

Вымостив яму, словно птичье гнездо, отец позвал Андрея в хату и посадил возле себя за стол. Рядом стояла мать.

- Вот что, сын, - сказал отец. - Наши близко, завтра немцы будут удирать. Утром они выгонят людей из села. Молодых - в Германию, а что со старыми да малыми сделают, не знаю... Возможно, как и в Долинном, поставят перед окопами, чтобы наши не стреляли...

"Наши", "наши", какие "наши"?" - билось в голове Андрея.

- "Наши" - это кто?

- Как кто? Красные!

У Андрея голова пошла кругом.

Отец положил тяжелую руку на его плечо.

- Мы с матерью пойдем со всеми. Мне еще и выгонять людей придется.

Андрею показалось, что отец горько усмехнулся.

- Что сделаешь - служба. А тебя... - он на минуту замолк. - Тебя, сынок, придется тем временем спрятать...

- Ой! - застонала мать.

- Цыть, глупая! - рассердился отец. - Я принес крест из труб, чтобы воздух проходил, сейчас и поставим.

- Ну как можно, Гаврил, живого человека в землю класть?.. Сынок мой! - Она прижалась к Андрею, и он почувствовал на щеке мокрые от слез губы.

- Это единственный способ ему спастись! - решительно сказал отец. - Я дам возможность тебе, Надя, убежать, и ты вернешься, откопаешь его. Наши солдаты придут сюда через день или два. А нет - махнете вдвоем в лес. А потом и я присоединюсь. Не будем тратить время, положим в яму еду, поставим крест и закроем ее. На рассвете, когда эсэсы окружат село, - отец повернулся к Андрею, - скажу, что ты лазил на Колодяжные кручи, поскользнулся на глине, упал и разбился. Немцам докапываться некогда будет, глянут на свежую могилу да и уйдут. А ты, - снова обратился к матери, - надень черный платок - пусть все видят, что в трауре.

Отец поднялся и вышел из хаты. Теперь Андрей все понял... Андрея не страх мучил, а мысль о Катрусе: как же она, ее тоже мать не пускала, ласкала, целовала, словно навеки прощалась... погонят аж в Германию?! И он никогда не увидит ее? Нет, на такое он не согласен. Пусть уж их обоих гонят в Германию. Друг другу будут помогать и не пропадут! Он будет охранять и защищать любимую от всякой беды. Даже отдаст жизнь за нее, если понадобится! Вот сейчас скажет отцу: если не спасет Катрусю, то и он не хочет прятаться в яме. Но как сказать такое? Да и Катя не согласится... Его словно огнем обожгло, когда на мгновение представил ее рядом с собой в тесной яме. Нет, пускай не он, а Катерина ляжет в это убежище.

Вышел во двор. Хата Притык чуть виднелась в темноте и казалась живым существом, притаившимся под жестокими порывами ветра, который к ночи все усиливался. Там, за темными стенами, спала беззащитная Катерина, его Катруся, и он был бессилен спасти ее... Сердце Андрея разрывалось от боли.

- Батя, а может, я с вами? А сюда кого-то из более слабых...

- Что-что? - не понял отец.

- Кого-нибудь из девочек.

- Иди разбуди все село!

- Можно Катерину Притыку... - слова застревали у Андрея в горле. - Их хата вот близехонько... Я сбегаю...

- Лезь молча и не дури! - грозно прикрикнул отец. - Скоро рассвет.

Мать обливалась слезами, словно и правда хоронила. Отец похлопал Андрея тяжелой рукой по плечу и подтолкнул к яме.