По ту сторону добра (Справедливость - мое ремесло - 5)

Таисия Григорьевна долго, пока не исчез катер в сумерках, махала ему вслед рукой.

...Борис ждал ее на даче. Она не ошиблась. Он ходил в ларек и принес "Бiле мiцне". Ожидая ее, разлил вино в стаканы и, кажется, успел уже выпить.

- Боренька, куда ты исчез? - ласково спросила Таисия Григорьевна. Так неудобно было перед сестрой Катрусей.

Он нахмурил косматые, седые, торчавшие во все стороны брови, сердито сверкнул глазами.

- Не Катруся, а Кэт. По-немецки - кошка! И не сестра! Она давно тебе чужая, эта миссис Томсон... Пани Томсон... Скажите пожалуйста - пани из голой деревни...

- Ну, чего ты действительно, Боренька, - мягко произнесла Таисия Григорьевна, беря стакан. - Ведь родная сестра! Пойми, родная...

- Которая объявилась только через тридцать лет!

- И все-таки родная. А как мы ее принимаем?..

- Она же этого не пьет... - покосился он на свой стакан. - Чем же ее угощать?

- Стыд, да и только. И живем с тобой на смех людям. Джейн и заходить не хочет.

- По-моему, я живу лучше, чем эта миссис. Плевать я хотел на ее деньги!.. А ну покажи, - вдруг кивнул он на ее руку, - что там у тебя?

Вздохнув, Таисия Григорьевна подняла из-под стола руку и молча сняла с пальца красивый перстень с камнем. Борис Сергеевич положил его на свою ладонь.

- Руку протягиваем за милостыней! Сначала меховую шапку и перчаточки, теперь перстень... А что дальше? - Голос его то усиливался, приобретая металлические нотки, то спадал до шепота. - Вот это и есть стыд и позор!

- Боренька, да что ты! - еле слышно прошептала Таисия Григорьевна. Ведь не чужая подарила, родная... Поможет дачку отремонтировать, в квартире ремонт сделаем и не будем стоять с цветами и сливами возле метро...

- Это не позор, что цветы продаем. Не спекулируем, как Поликарп Крапивцев. Позор - вот это. - Он поднялся и, крепко зажав перстень, направился к открытому окну, словно собираясь забросить его в кусты.

Таисия Григорьевна вскочила.

Борис Сергеевич сжал пальцы в кулак, чтобы жена не смогла выхватить перстень.

- А ты подумала, - закричал он гневно и затопал ногами, - ты подумала, откуда у нее деньги?! Ты подумала, где и как они нажиты или награблены? Не хочу! И не дам, не позволю! Не надо мне! Нам вполне хватает того, что имеем. Жили и будем жить! Не смей!..

Таисия Григорьевна заплакала.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

Олесь Залищук пришел на дачу, когда у Таисии Григорьевны была в гостях Кэтрин. Сестры сидели на лавочке около домика. Миссис Томсон что-то вязала и старалась развлечь сестру рассказами о своих путешествиях. Хозяйка дачи смотрела вокруг с таким выражением на обрюзгшем лице, что казалось, тронь ее - и польются слезы. Она и раньше была слезливая, особенно когда вспоминала свою неудавшуюся театральную карьеру. А теперь, после смерти Бориса Сергеевича, досыта наплакавшись, стала одутловатой, медлительной и неповоротливой. Ничего не хотела, ничего не просила, ничего не ждала, кроме сочувствия, и если заговаривала, то лишь затем, чтобы сказать, какая она теперь, без Бориса Сергеевича, одинокая. Но и это не договаривала до конца, потому что из глаз начинали капать слезы. Могла целый день не есть, и если бы не Кэтрин, которая каждое утро или приезжала к ней на дачу, или приводила ее к себе в гостиницу, кто знает, что с ней было бы...

Солнце, разгораясь, пробивало лучами-стрелами кроны старой липы и высокой усохшей вербы около калитки; в запущенном саду повеселело.

Подняв голову, миссис Томсон увидела молодого человека, который заглядывал во двор. За оградой стояла женщина с ребенком на руках. Они, очевидно, не отваживались войти.

- Тася, - сказала Кэтрин, - к тебе, кажется, гости.

Таисия Григорьевна взглянула в сторону переулка и не поверила своим глазам.

- О! - вырвалось у нее.

Люди по ту сторону калитки как будто ждали приглашения.

- Тася, - повторила миссис Томсон, и в голосе ее прозвучало удивление.

- Олесь, сын Бориса... - Таисия Григорьевна произнесла это безразличным тоном, лицо осталось, как и до этого, невозмутимым.

- Бориса Сергеевича?

Теперь Кэтрин с интересом посмотрела на незнакомцев.

- А почему они не заходят?

Таисия Григорьевна пожала плечами, ничем не проявляя желания подняться навстречу.

Не останавливая вязания, миссис Томсон внимательно следила за калиткой. Она скрипнула - мужчина и женщина решительно вошли во двор. Впереди шел сын Бориса Сергеевича - невысокий, крепко сколоченный молодой человек с густым чубом, который при каждом шаге падал на глаза. От него не отставала белокурая женщина с мальчиком лет трех на руках.

Они приблизились и хором сказали: "Добрый день".

Миссис Томсон кивнула в ответ.

Таисия Григорьевна продолжала невозмутимо смотреть на гостей, будто не видя их. Только после минуты молчанья глухо произнесла: "Здравствуйте".

- Вот что, - начал Олесь, движением головы отбросив с глаз волосы. Он поставил ногу на ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж. - Я о даче. Обвел взглядом вокруг, словно говоря, о какой даче идет речь. - Вы знаете, что после смерти отца она принадлежит мне?..

Таисия Григорьевна продолжала молчать.