По ту сторону экрана (СИ)

Ёшкин кодекс! Обычно я не бываю такой агрессивной. И поди докажи теперь, что вчера я просто была в отчаянии, устала, расстроилась и, чтобы уж наверняка во что-нибудь влипнуть еще и напилась.

— А потом появился Лазарев. Примчался на черном Лэнде и минут за двадцать разобрался в ситуации, уладив всё, словно по волшебству. Ваши паспорта вернули безо всяких протоколов, а муж девушки, которой ты, Ева, умудрилась выбить один из передних зубов, сказал, что не имеет к тебе претензий и в качестве извинений за испорченное платье дал пять тысяч. И, кажется, готов был дать больше, но больше у него с собой не было.

В отличие от Сашки, наблюдавшего за работой Дениса впервые, я была не очень удивлена произошедшим. Лазарев такое мог, умел и практиковал, что диву даешься. И все же меня продолжал волновать один вопрос, который я не преминула тут же задать:

— Как он там появился?

— О, это самое веселое, — усмехнулся Сашка, глянув на меня. — Ты ткнула в лицо полицейским визиткой Лазарева и, заявив, что не станешь ничего подписывать без своего адвоката, потребовала ему позвонить.

Ёшкин кодекс! Мне казалось, что большего позора и быть не может, а вот он, пожалуйста — получите, распишитесь. Я. Сама. Потребовала. Позвонить. Лазареву. Трындец. Тчк.

— Всё равно он козел и гад, — буркнула Аллочка, забирая у ошарашенной меня бутылку с водой, в которой ее осталось совсем немножко.

— Нормальный он мужик. Вчера отвез всех нас домой, помог донести Еву и уехал. Мне кажется, Еве с ним очень повезло, — отозвался Сашка с легкой усмешкой. — А с тебя, милая, вечером булочки с корицей за мои ночные нервы.

Сказав это, он покинул спальню, оставив нас недоуменно переглядываться друг с другом.

— Вот же позорище! — простонала я, уткнувшись лицом в подушку. — Денис и без того был обо мне не самого лучшего мнения, а теперь, я в его глазах вообще скатилась ниже плинтуса. Наверное, я должна поехать к нему и извиниться, да?

— Думаешь, если тебя сейчас еще и стошнит на него, это сильно улучшит ситуацию? — скептически хмыкнула Аллочка, попытавшись встать с кровати, но тут же со стоном улегшаяся обратно.

— Не сейчас, потом. Когда меня перестанет тошнить, и голова не будет казаться чугунным колоколом. Я отмоюсь, причешусь, переоденусь, и поговорю с ним, а?

Подруга в ответ лишь неопределенно пожала плечами.

— Думаешь, после ночного происшествия, ваш сегодняшний разговор будет лучше вчерашнего?

— Ну он же приехал ночью? — с сомнением протянула я. — А мог сделать вид, что вообще меня не знает. Что было бы, наверное, гораздо более предпочтительным вариантом.

Аллочка, всегда являвшаяся более целеустремленной из нас обоих, предприняла еще одну отчаянную попытку встать с кровати, увенчавшуюся успехом.

— Может просто хотел еще раз удостовериться, что ты именно такая никчемная, как он всегда считал?

После этого она тоже ушла, а я осталась наедине с больной головой, тошнотой и отчего-то саднящим локтем. И с невеселыми мыслями в придачу.

Подруге Денис не нравился, что не удивительно. Я тоже никогда не испытывала особой симпатии к тем ее кавалерам, из-за которых она плакала навзрыд, уткнувшись в мое плечо. Но разве могу я упустить шанс поговорить с Денисом? Он дал этот шанс, когда приехал ночью и вытащил нас с Аллочкой из того кошмара, в который мы сами благополучно себя втянули.

Выпив таблетку ибупрофена, я час пролежала в собственной ванной, потом подкрепилась заботливо приготовленным Сашкой для нас с Аллочкой куриным бульоном.

— Поедешь? — спросила подруга, когда мы сидели за столом, склонившись над тарелками с супом, словно заговорщики.

— Поеду, — кивнула решительно. — Я так боюсь потерять его окончательно. Хотя и сама в глубине души не верю, что такой как он может быть с такой как я.

Аллочка подняла глаза от собственной тарелки и скептически глянула на меня. Для нее ночное происшествие осталось в прошлом, и подруга снова представляла из себя образец жизнерадостности и энергичности:

— Пффф, — фыркнула она. — Это какой «такой»? Красивый? Умный? Так и ты ничем не хуже.

— Не знаю. Такой, что при взгляде на него у меня дух захватывает, — я подперла руками тяжелую голову, в висках все-еще болезненно пульсировало.

— Это означает лишь, что есть в нем что-то, что нравится конкретно тебе, а не делает его исключительным. Красота в глазах смотрящего. Для меня вот Сашка красивый. И ты красивая. А Лазарев, неплохой, конечно но в общем-то обычный. И выглядит как-то чересчур высокомерно и пафосно, словно к нему на хромой козе не подъедешь.

Мне, в свою очередь, обычным казался ее Сашка, но говорить об этом вслух я не стала, хотя бы из благодарности за спасительный бульон. Просто решила довериться Аллочкиному опыту межличностных взаимоотношений, которого у нее имелось в разы больше моего.

Доев, я вернулась к себе, надела юбку и светлую блузку, замазала консилером опухшие глаза и вызвала такси. Сидя в машине, чувствовала себя, как на иголках. Внутри снова было тревожно и маетно. Вдруг он и видеть меня после ночных приключений не захочет?