По ту сторону глянца

— Изыди, — отчаянно рычу на виновника внезапного половодья. — Не надо мне никаких звезд.

— Я вроде и не предлагал. Ты, кто, вообще?

Запрокидываю голову и задыхаюсь от восторга. Узнаю его сразу. С первого взгляда в пронзительно голубые глаза, в которых отражаются все оттенки ясного неба и мое ошарашенное лицо. Это он. Мой идеальный принц. Я его нашла. Настоящее волшебство, магия, открытый космос, умещающийся в его лазурных зрачках. Губы непроизвольно растягиваются в счастливой улыбке, бокал летит на пол, а руки змеями обвиваются вокруг мужских плеч.

— Золушку вызывали? — приподнявший на цыпочки шепчу в теплые губы. Он, наверное, тоже в шоке, поэтому молчит и так ошалело смотрит, что мое бедное сердце выпрыгивает из груди. — Бери все, что хочешь. — бормочу в экстазе. Зарываюсь пальцами в светлые волосы и таю, как сахар в кипятке, пока не растворяюсь полностью. Без остатка.

Глава 3

Максим

— Твою мать, Вика, ты каким местом думала? — ору во всю глотку, взбешенно меряя шагами загаженную гостиную. Обдолбанный в хлам вертеп удалось разогнать сравнительно быстро. Включил рингтон с полицейской сингалкой, и сами разбежались. Инстинкт в таких случаях срабатывает безотказно. На себе проверено.

— Да все же нормально. Никто не умер. Подумаешь, одна дура перебрала, — небрежно передёргивает плечами сестра, прижимаясь к рассевшемуся на диване Ваньку. К моему прискорбию, этот упырь все еще здесь. Викки вцепилась в него клещами, иначе я бы послал его вслед за остальными.

— Нормально? — я окидываю гостиную свирепым взглядом. — Тебе нормально спать в таком гадюшнике? Мне нет.

— Какие проблемы, Макс? Переночуй у Даниловой, — сонно зевает сестра и, похоже, реально не догоняет, что я в шаге от того, чтобы ее придушить. — Я завтра все уберу. Точнее, вызову клининг. Мне утром на работу, а ты тут вопишь на весь дом. У нас музыка тише играла.

— Так тихо, что ее даже на КПП было слышно. Ты забываешь, Вик, мой дом здесь, и я не давал разрешения превращать его в помойку.

Удрученно оцениваю нанесенный ущерб и снова сатанею от злости. Повсюду осколки, пустые бутылки, перевернутые тарелки, растоптанная еда, прилипшая к полу, на столе белая пыль и разлитое шампанское, на обивку диванов вообще смотреть не могу без рвотных позывов. Кто-то, кстати, не выдержал и блеванул в горшок с пальмой у окна. Вонь в комнате стоит соответствующая размаху проведенного мероприятия.

Подхожу к террасе и распахиваю настежь дверь, а там тоже похожая картина. Ладно хоть никто не спит, кроме одной припадочной наверху. Золушка, блядь, в лабутенах.

— А если бы соседи и правда вызвали ментов?

— Зачем им менты? Ты вон быстрее примчался, — раздраженно бросает Викки. Ее приятель благоразумно помалкивает и не суется.

— Встали оба. Быстро, — рявкаю я. — И убрали тут все, или ты, Викуля, больше от меня ни рубля не получишь. Будешь жить на свою зарплату.

— А он че? Тебя типа содержит? — оживает Ванек. Дошло наконец, до его тупой башки, что он ни хрена не богатую наследницу себе отхватил.

— А ты сам прикинь, сколько в театре безымянным актрисулькам платят, — добиваю я. Парень резво встает, деловито смотрит на часы.

— Викуль, я что-то засиделся. Давай, завтра созвонимся? — одернув футболку, он двигается в сторону двери и благополучно растворяется во мраке московской ночи.

— Ну вот, еще одни серьезные отношения закончились, — не скрывая сарказма, ухмыляюсь я.

— Ненавижу! Ты вечно все портишь. Задушил меня своей опекой, — истерично верезжит сестра и размахнувшись со всей дури швыряет в меня туфлей. Той самой, что потеряла розоволосая золушка, пока я тащил ее обмякшую тушку на второй этаж. Каблук слегка задевает мою щеку, оставив царапину, потом раздается грохот. Гребаный лабутен расхерачил зеркало на стене.

— Отлично, добавила себе уборки. Не сиди, Вик. Начинай. Скоро утро, — дотронувшись до царапины, размазываю между пальцами кровь и несколько секунд пристально смотрю в присмирившее виноватое лицо сестры. — Послушай меня внимательно. Если не возьмёшься за ум, я устрою так, что тебе придется съехать.

— Мы оформляли ипотеку на двоих, — слабым голоском вякает сестра.

— Но плачу ее я один, родная.

— Черт с тобой, я приберусь, — обречённо вздыхает, сползая с дивана. Крыть ей нечем, придется уступать и подстраиваться.

— И никаких больше тусовок у нас дома.

— Ладно, — смиренно кивает Викуля. Может же, когда захочет.

— Утром чтобы все блестело. Я спать.

— А с девчонкой, что делать? — летит мне в спину.

— Как проспится, вызовешь такси и отправишь домой.

***

Мою спальню от погрома спас замок на двери. Когда все детство и юность проходит в доме, переполненном детьми, начинаешь особенно ценить личное пространство. У меня никогда не было своей комнаты, только кровать и письменный стол, но я не жаловался, и не считал себя обделённым. Мы все так жили, не догадывались, что у кого-то бывает иначе, и были абсолютно счастливыми… до определённого момента.