По ту сторону горизонта

Не была бы. Конечно, не была бы. Она должна быть счастлива оттого, что жива, а не оттого, что он пытается исправить ошибки, которые сам же и натворил.

* * *

Сапоги ему жмут. Нога Колмана оказалась сильно меньше его собственной. И потому пальцы подгибаются, а каждый шаг доставляет дискомфорт. Бентлей недовольно одёргивает на себе единственную свою вещь – сорочку. Но Корморэнт сказал, что уж больно сильно она выбивается, и пришлось облить её вином да нарочно измазать золой, а заодно испачкать руки и ногти. Не то чтобы в Порт-о-Пренс не заглядывают приличные люди, но Джеффри уверен, что с той помпезностью, с какой Бентлей привык выполнять простые вещи, к нему будет приковано слишком пристальное внимание. А они здесь не для развлечений.

И, в сущности, лорд Кеннет согласен с капитаном. Потому он и решается на подобное представление. В любой ситуации лучше послушать людей, которые уже имеют опыт. Даже если этот человек не авторитет.

Солнце уже давно опустилось за горизонт. Именно на закате начинается всё самое весёлое в пиратских портах, хотя Нассау в памяти Кеннета был весёлым и пьяным городом даже днём. Они спускаются по трапу, стараясь не привлекать к себе внимания оставшихся на борту офицеров. Кеннет не хочет, чтобы кто-то из своих видел его в подобном виде. Бентлей должен быть всегда безукоризненно чист.

Корморэнт окидывает Бентлея оценивающим взглядом и удовлетворённо кивает. Только одобрения пирата ему не хватало.

– Что ж, осталось только найти того, кто любит потрепаться языком, – развязно произносит Джеффри. Он закладывает руки за голову, почёсывает затылок. – Делов-то, после пары пинт рома таким каждый второй становится. Вы же не откажете угостить пиратов ради благого дела?

Бентлей проводит языком по пересохшим губам. Чутьё подсказывает ему, что налить Джеффри просит в первую очередь себе. Капитан так старательно скрывается, и всё равно Спаркс каждый раз докладывает Кеннету о состоянии Джеффри после отбоя – исключительно непристойном.

Лорд заводит руки за спину, хочет сцепить их в замок, но Корморэнт перехватывает его правое запястье.

– И не делайте так. Никакой пират не станет расхаживать, как граф. Мы люди здесь свободные. Вы же не хотите проблем, лорд Кеннет?

Он освобождает руку.

– Для начала, чтобы у нас не было проблем, вам, капитан, стоит перестать называть меня лордом.

Корморэнт кивает на справедливое замечание, и Бентлей натягивает улыбку. Как того и хочет Джеффри, он не заводит руки за спину. Однако не может придумать, куда ему деть ладони. Руки кажутся неродными и невозможно мешаются. Кеннет стискивает кулаки. По крайней мере, в случае чего он будет готов кого-нибудь ударить.

Ночной Порт-о-Пренс выглядит жалко. Не то чтобы с палубы при свете солнца он казался сильно лучше, но явно выглядел свежее и чище. Издалека доносятся крики выпивох, и Бентлей делает то, что привык: ведёт учёт. Он прикидывает, сколько в Порт-о-Пренсе таверн, сколько им придётся обойти, чтобы найти Харона – человека примечательного, но явно не известного всем. А может, они и вовсе опоздали и Харон уже убрался куда подальше.

Под сапогом трескается доска, но Бентлей успевает перескочить дырку и не провалиться в неё. Сломайся причал под Джеффри, он несомненно провалился бы по колено и вывернул себе ноги. И хоть капитану постоянно невероятно везёт, тут Кеннет сомневается, что удача была бы к нему снисходительна. Есть случаи, когда госпожа Фортуна предпочитает закрыть глаза.

– Итак, старайтесь особо не открывать рот, разговаривать буду только я. Играть в карты – тоже. Я великолепный игрок, я выиграл этот корабль в карты. Причём честно! – Джеффри то и дело оглядывается на Бентлея. – Ничего личного, но если болтать будете вы, то… в общем, складно говорящих пираты не любят. Так, что ещё…

Бентлей не сдерживается и закатывает глаза.

– Джеффри, – Кеннет прерывает Корморэнта. – Заткнитесь. Давайте просто найдём уже этого Харона. Без лишних разговоров.

Корморэнт поднимает руки в жесте «сдаюсь», и они подходят к первой таверне. Свет из окон и распахнутой двери заливает клочок земли у порога. У обшарпанной треснутой вазы, из которой торчат засохшие цветы, лежит, свернувшись калачиком, оборванец без сапог, явно напившийся так сильно, что теперь ему глубоко безразлично, в какой позе и кто найдёт его под утро. А ведь Бентлей было подумал, что первое впечатление от города у него будет получше.

Едва они оказываются внутри, Корморэнт тут же пригибается, а Кеннет делает шаг в сторону. Над головой Джеффри пролетает кружка под аккомпанемент из раздражённых воплей. Корморэнт ещё не успевает и рта открыть, а уже чуть не получил щедро в лицо. Если так пойдёт и дальше, то Харона они не найдут из-за заплывших глаз.

– Это нормально, – выпрямляется Джеффри, поправляя на себе сорочку и потёртый кожаный пояс, на котором висит ржавый палаш.