По ту сторону игры (СИ)

Моему персонажу явно не хватало поставленного командного голоса, поэтому вместо рева выходил скорее фальцет, но и этого хватило — тюремщики покорно выстроились вдоль стеночки. Обер-надзиратель Жиронд, тот самый, что днем проводил нам с Дудаком экскурсию, браво доложился:

— Значитца, усе построены, ваша милость. В наличии десть душ!

— Родина в опасности, бойцы! — торжественно сообщил я, прохаживаясь вдоль строя. — Какие-то еретики, душегубы и святотатцы подло напали на город. Ее высочество приказала мне передать, что надеется на вашу преданность и отвагу. Всем после боя будет пожаловано дворянство! Убитым потомственное и персональная пенсия! Гип-гип, ура!

— Ура-а-а… — кисло отозвались попкари. — Гип-гип…

— Стройся в две шеренги! В бой, марш, марш!!!

Я приметил на поясе у Жиронда связку ключей и внес коррективу в команду:

— А ты остаешься со мной!

Главтюремщик воспрял на глазах и пинками принялся выгонять подчиненных.

— Живо, живо засранцы! Покажите там им как воевать надо. Шевелите батонами оглоеды…

Дождавшись пока они скроются за углом коридора, я покровительственно похлопал обера по плечу:

— Лично отмечу тебя перед ее высочеством!

— Служу отчизне!!!

— А теперь закрывай двери! Нам предстоит еще одно дело государственной важности! — таинственно понизив голос заявил я. — Так, молодец…

На сыпавшиеся сообщения о росте красноречия уже не обращал внимания. Потом разберусь.

— Что прикажете, ваша милость? — Жиронд почтительно поклонился.

— Туда… — я показал пальцем направление.

— Как прикажете! — обер покорно потопал рядом и опять предложил: — Э-э-э… экскурсию?

— Давай…

— А здеся, содомиты, значитца… — он ткнул дубинкой в очередную камеру.

— Кто? — я невольно вытаращил на него глаза.

Пандориум был в высшей мере демократической и толерантной игрой. Гомосексуальность здесь не то что преследовалась, а даже в некоторой степени поощрялась. Гомофобов нещадно банили и всячески дискриминировали. Правда, с момента начала сумасшествия искина, то есть, с того момента, когда жалобы перестали рассматриваться, градус нетерпимости опять резко скакнул вверх. Особенно в европейском секторе. Но, чтобы уже неписи сажали за такое?

— Ну, содомиты, те кто любит в задницу… того, ваша милость… — Жиронд сплюнул на грязный пол. — Уж простите, ваша милость, из ваших они… пришлых бессмертных… Ишь чего удумали, святотатцы, в канун праздника святой Морионы, в задницы друг друга уестествлять. Жрецы Храма Нравственности наткнулись в гостинице у Дафны, во время обхода. Тьфу…

— А ну покажи, — из любопытства попросил я.

— Дык, извольте… — обер сбросил щеколду с окошка на двери. — Вот они, извращенцы проклятущие. Мы их в одну камеру и засунули. Ужо посидят лет эдак двадцать-тридцать, заплатят штраф пару сотен тысяч и живо излечатся от заразы…

«Проклятущими извращенцами» оказались два красавчика эльфа: Dodo 69 и Mamontenok, скромного пятого уровня. Выглядели они довольно печально: грязные, истощенные, с почти пустыми маркерами здоровья и выносливости. Едва кормушка открылась, оба стремглав забились в угол и опустили головы.

— Еще и сопротивляться пытались, еретики… — обер грозно цыкнул на узников. — Но ничего, мы их обратно к истокам вернули. Сделали нубами… — надзиратель заржал. — Вроде так, у вас, ваша милость, говорят?

— Так, — кивнул я. — Закрывай, идем дальше.

Парней, честно говоря, было жалко. Мало того, что в темницу угодили, так им еще все достижения обнулили. Ниже некуда, пятый уровень — предел. Да еще обмундирование, скорей всего, топовое, безвозвратно конфисковали. Впрочем, чего их жалеть, свой путь они сами выбрали. Тем более, особой терпимостью к заднеприводным я не страдаю.

Подойдя к камере Пачкуна, я показал на ее дверь.

— Открывай.

— Ваша милость? — Жиронд озадаченно вытаращил на меня глаза. — Зачем?

— Затем! — рявкнул я. — По приказу ее высочества принцессы Изабеллы.

— По приказу? — обер-надзиратель недоверчиво прищурился.

— Так точно…

— Ах ты стервь… — тюремщик резко отскочил на шаг, выхватил дубину и истошно заорал. — Измена, измена!

Нечто подобное я ожидал с самого начала миссии, поэтому оказался готов. Нет, в самом деле, постоянно везти просто не может.

С ладони бесшумно соскользнул едва заметное пепельное облачко и в мгновение ока окутало обер-надзирателя.

— Поцелуй вора: обер-надзирателю Жиронду нанесен урон: +10, критический урон: + 20, полная слепота: + 5 секунд, ошеломление: +10 сек.

Тот стразу же заполошно всплеснул руками, выронил дубину, смачно шлепнулся на задницу, утробно хрюкнул и судорожно задергал конечностями. Но его жизненный маркер просел всего процентов на десять.

Не став дожидаться, пока тюремщик придет в себя, я сильно ткнул его дагой в шею — тот сразу же одеревенел и опрокинулся на бок.

Система сработала как всегда мгновенно:

— Обер-надзирателю Жиронду нанесен урон: +20, кровотечение: + 20, паралич: 3 секунды.