По ту сторону кровати

— У тебя совсем крыша поехала? Пьер, ты шутишь? Конечно, шутишь… Софи мне как сестра!

— Та- a-к… Значит, все еще хуже, чем я думал. Понимаешь, Софи говорит о тебе так, словно ты Дева Мария и Билл Гейтс в одном лице. Если вы не любовники, если она в тебя не влюблена, значит, она думает именно то, что говорит. А следовательно, раз она тебя так обожает, значит, ты действительно превратился в женщину.

— Ну проверь, проверь, Пьеро!

— Я серьезно. Знаешь, на кого ты сейчас похож? В этих облегающих шортиках, где напоказ все, что у тебя есть… Небось, купил в бельевом бутике, да? А как и о чем ты говоришь! Сам-то себя слышишь? Сам-то видишь, что с тобой происходит? Ты же каждые пять минут глядишь на часы и приговариваешь: «О господи, я же опоздаю, мне же пора забирать детей из бассейна, надо бежать!» Когда я тебе звоню, ты даже не выключаешь пылесос на время разговора! Уверен, что тайком ты читаешь бабские глянцевые журналы!

— Вот и ошибаешься, я уже давно не читаю их тайком. И случается, возьму какой-нибудь рецепт из «Мари-Клер», они так удобно их печатают с фотографиями каждого этапа приготовления, просто обожаю их рецепты. Но не понимаю, почему это делает меня женщиной! Успокойся, менструаций пока у меня нет, разве что поболит живот пару дней в месяц…

— Ага, так, как я и предполагал! Знаешь, как твои боли пару дней в месяц называются? Предменструальный синдром! У моей жены он очень ярко выражен, и я в таких случаях сразу пичкаю ее даффальганом. Попробуй, авось поможет!

— Спасибо, непременно попробую. Слушай, а даффальган твой не вреден, если принимаешь одновременно капсулы с маслом огуречника? Я ведь просто жить не могу без этих капсул — сказочное средство от тяжести в ногах.

— Ну ты даешь… Супер, иначе и не скажешь!

— Издеваешься, что ли? Давай лучше сменим тему. Нет, все-таки скажи, ты меня принимаешь за идиота? Да? Да? Знаешь, что самое ужасное в твоем дурацком эксперименте? Побочные действия! Ты хоть представляешь себе, что делается со всеми бабами, которые с тобой знакомы? Ты и вообразить не можешь, до чего они теперь способны дойти! Софи, например, на днях попросила меня пойти вместо нее на родительское собрание!

— Ну и что? Это же ваши общие дети, правда? Я не ошибаюсь, вы вместе их делали? У Софи сейчас полно забот в мастерской, и это самое меньше, что бы ты мог…

— У Софи полно забот в мастерской! А я, по-твоему, чем целый день занимаюсь? Пасьянс раскладываю?

— Пьеро, если бы ты вполовину сократил визиты к врачам и изучение медицинских энциклопедий, тебе хватило бы времени целый год ходить на все родительские собрания во всех классах всех школ и коллежей департамента!

— Послушай, ты вообще-то чей друг? Ты отдаешь себе отчет в том, что твой кретинский опыт обмена жизнями способен вызвать эффект снежного кома? Ты играешь на руку бабам, даешь им все козыри! Юго, ты меня знаешь, я вовсе не мачо. Но говорю тебе: уже сто тысяч лет женщины сидят с детьми, а мужчины охотятся и приносят в дом добычу. Это не случайно!

— А я тебе говорю, что благодаря новой линии украшений, созданной твоей женой, тебе скоро не понадобится носить в дом добычу, и ты забудешь об охоте, тоже мне — любитель зверолов!

Перепалка не прекращалась, они так и пикировались, пока шли к стоянке, и Юго даже и не подумал уступить. Нравится это его лучшему другу или нет, но он ничуть не жалеет о прошлой жизни, объявил Юго. И попытался объяснить: то, что больше всего привлекает его в новой, в жизни на женский манер, — вполне возможно, проникновение в тот мир, который мужчины не очень-то принимают всерьез. И вообще, когда смотришь издали на то, чем жил, на бесконечные совещания-заседания-переговоры, где мужчины обсуждают тарифы на аренду автомотрис, оснащенных подъемными кранами, с таким пылом, будто от этого-то и зависят судьбы человечества, тоска берет. А работать с женщинами, в их среде, приятно, легко и забавно. А заниматься детьми еще приятнее, веселее и радостнее, сил же отнимает не больше, чем переливание из пустого в порожнее с мужиками, которые говорят, думают, едят, спят, живут, не выпуская из поля зрения «планов по реализации продукции» и «чистой прибыли»… Но, сколько бы он ни объяснял, Пьер не желал понимать и осмеивал подряд все, что самому Юго казалось веселым, радостным, легким и приятным.

— Опомнись! Подумай, каким ты был раньше! Тебе скоро совсем задурят голову этими бабскими штучками, Юго! Послушай, что я тебе говорю!

— Нет, это ты послушай! Пьеро, через шесть месяцев я снова стану тем, кем был. Мои достижения — дело сделанное, никуда они не денутся. И я не понимаю, почему один-единственный год жизни за скобками этих достижений приводит тебя в такое состояние. Если бы я вынужден был сделать перерыв, сломав обе ноги на лыжах, ты бы ничего похожего не говорил!