По ту сторону кровати

У Лиз Онфлёр имелся один-единственный недостаток, зато колоссального масштаба, — она была совершенством. Ей исполнилось шестьдесят два года, но не находилось человека, который не воспевал бы ее красоту, утонченность, деликатность, всегда ровное настроение, мужество и стойкость. Когда двадцать пять лет назад умер ее муж, эта домашняя хозяйка вынуждена была искать себе работу. И поступила в страховую компанию. Для начала новенькую определили принимать посетителей, но вскоре она смогла убедить руководство, что сможет заниматься более сложным делом, и тут же стала одним из лучших страховых агентов. Выйдя не так давно на пенсию, Лиз осталась такой же гиперактивной. С утра до вечера она неустанно распределяла, выполняя задания «Ресторанов сердца»[5], белковые продукты по бесплатным столовым и презервативы по тюрьмам; писала, откликаясь на просьбы афганских женщин, жалобы и заявления в органы государственной власти; расклеивала афишки зеленых и утешала тех, кто приближался к таинственной черте подведения итога жизни. Имя дочери она дала в честь Арианы Мнушкин, великого поэта сцены, рьяной поборницы левых идей и основоположницы принципов театрального самоуправления, начавших зарождаться во Франции в мае 1968 года. Лиз сочиняла прелестные сказки для внуков, сама иллюстрировала их и переплетала в книжечки. Лиз умела своими руками изготовить торт пралине в четыре этажа и успешно делала это. Лиз одевалась на распродажах у Дриса Ван Нотена[6], и ей как никому на свете шел оттенок «Веселого лесного колокольчика» от Garnier Color. Список можно было бы продолжить…

Что же касается Арианы, то она не умела сражаться вовсе — разве что за возвращение телепередачи «Кто хочет стать миллионером?» к прежнему времени показа. Пироги она пекла из пакетиков, разводя порошок водой из крана; имя дочери дала в честь Луизы Артишу, подружки детства, которая раздобыла для нее в мае 78-го автограф Даниэля Гишара[7]; сказки малышам читала по книжке, пользуясь всяким случаем пропустить пару страниц, если внимание ребят ослабевало. Кроме того, любая одежда, купленная на распродаже, была ей тесна или выглядела несуразно, а покрасив волосы «Веселым лесным колокольчиком», она в свои тридцать два делалась похожей на Лору Буш в ее пятьдесят пять…

Восхитительная, с какой стороны ни посмотри, матушка вызывала у нее гордость и подавляла одновременно: Ариана матери и в подметки не годилась. Она часто спрашивала у Лиз: «Как ты считаешь, легко ли быть дочерью помеси Софи Лорен и Голды Меир?» — а та неизменно отвечала: «не надо ля-ля, я всего лишь эскиз, черновик, зато ты — истинный шедевр!» И все потому, что Лиз Онфлёр была еще и удивительно милым человеком. Эта совершенная во всех отношениях женщина никогда не важничала, не спорила по пустякам, не шумела, а дочь обожала вполне искренне.

Когда Ариана доросла до переходного возраста, ей, в отличие от любого другого подростка, было ужасно трудно не слушаться такую исключительную мамочку, и она ограничивалась упреками в том, что родительница слишком много работает. Так что сила землетрясений, вызванных подростковыми протестами, повсеместно достигающих 147 баллов по шкале Рихтера, у них дома не выбивалась из трех.

К зятю Лиз относилась лучше, чем относилась бы к родному сыну, внуков боготворила, дочь не уставала превозносить за ее образ жизни.

— Неполный рабочий день, как у тебя, идеален для молодой женщины. Ты и о муже успеваешь позаботиться, и о детях, и своя жизнь у тебя есть за пределами домашнего очага! Я вот никогда не была способна на такие подвиги!

Сказать, что Ариану сильно мучила совесть из-за того, что она оторвет мать от ее арестантов (Лиз называла их «узниками»), от ее бедняков, бродяг, иммигрантов и воинствующих экологов, поручив забирать детей из школы и сидеть с ними до вечера, было бы преувеличением. Но она опасалась, что мать, тонкая штучка, проводя у Марсиаков три часа ежедневно, быстро заметит, что дочери не по себе, а тогда придется все выложить начистоту. Ариане же ясно как апельсин, до чего трудно будет делиться с Лиз своими проблемами. Ну как, как признаться человеку, который привык шептаться с прокаженными, что ты прямо вся зачахла только из-за того, что месяц не приходит штукатур?.. Вот и пришлось деланно веселиться, держать лицо, благодаря чему мать дольше обычного не могла догадаться, что у дочери что-то не клеится. На догадки ушло добрых два часа.