По ту сторону Нила

В дверь постучали, и Грейс захлопнула папку.

– Да?

– Так вот ты где? – На пороге появилась улыбающаяся Констанс Норбери. – Что ты здесь делаешь в такую погоду?

– Собственно, я хотела написать письмо, но мадам… – Грейс показала на серый клубок у себя на коленях. – Ее интересы, конечно, превыше всего. Как ты?

– Прекрасно! – Мать поцеловала Грейс в щеку. – Хейнсворты передают тебе привет и еще кое-что…

Она положила на стол конверт, в котором оказалось приглашение на праздник в честь помолвки леди Сесили. Далее шло какое-то сложное французское имя, отягощенное множеством дворянских титулов.

– Этого следовало ожидать.

Грейс бросила открытку на секретер.

– Я знаю, что сейчас ты не настроена общаться с Сесили, – сказала мать, забирая приглашение, пока Грейс не отправила его в мусорную корзину, – но то, что она посчитала помолвку с Ройстоном ошибкой, во всяком случае, ее личное дело. Тем лучше, что она вовремя опомнилась, до свадьбы, которая не сулила им ничего, кроме взаимных мучений. – Грейс украдкой взглянула на мать, но не обнаружила на ее лице и намека на то, что она имеет в виду и свой брак. – Сесили еще способна быть счастливой, и ты должна радоваться за нее.

Грейс посмотрела матери в глаза.

– Но она подло обошлась с Ройстоном, мама. Подло и низко.

– Раньше ты была к ней снисходительнее.

Грейс пожала плечами.

– Раньше все было по-другому. – Грейс вздохнула. – Раньше Сесили по отношению ко мне вела себя как подруга, а теперь совсем не дает о себе знать.

– Тем не менее мы не можем порвать с Хейнсвортами. – Констанс Норбери опустилась перед дочерью на колени. – Леди Грэнтэм сказала мне по секрету, что Леонард только выжидает удобный момент, чтобы сделать тебе предложение. – Она почесала за ухом Пип, а потом погладила руку дочери. – Тебе лишь надо быть чуть-чуть сговорчивей… Просто дай ему понять, что он не совсем тебе безразличен.

Грейс недоуменно посмотрела на мать.

– Но я не могу выйти за Лена, – шепотом ответила она.

Теперь настала очередь леди Норбери удивляться. Все видели, что с тех пор, как Леонард Хейнсворт вернулся из Судана и готовился взять на себя управление отцовским имением, отношения между ним и Грейс крепли день ото дня, к несказанной радости Констанс Норбери, которой больно было видеть, как мучается ее дочь. Взгляд матери упал на папку с газетными вырезками. Она протянула к ней руку, и Грейс опустила глаза.

– Он не вернется, Грейс, – прошептала мать. – Прошло больше года. Тебе лучше похоронить прошлое.

Грейс вскинула голову.

– А если б папа без вести пропал на войне, ты бы так же быстро отказалась от него?

– Не знаю, – сказала мать. – Но я, по крайней мере, задумалась бы о собственной судьбе. Через несколько недель тебе будет двадцать шесть, Грейс, и ты не можешь всю жизнь сидеть здесь, в Шамлей Грин, и ждать. Тем более что это совершенно бесполезно.

Грейс молчала. Мать затронула самый больной вопрос. Дело даже не в том, что не было никаких доказательств того, что Джереми все еще жив. В тех редких случаях, когда Грейс еще появлялась в обществе, она читала в устремленных на нее со всех сторон взглядах один вопрос: «Чего ждет мисс Норбери? Ведь ей осталось не так много времени, чтобы составить более-менее приличную партию, она почти старая дева. Или Леонард Хейнсворт, барон Хоторн, недостаточно для нее хорош? Или с ней что-то не так и потому он до сих пор медлит с предложением?»

Впрочем, Грейс мало заботило то, что о ней говорили. Но это раздражало ее и мешало ее горю, в глубине которого до сих пор теплилась искорка надежды.

Главное же, что ее чувства ни с чьей стороны не встречали ни понимания, ни даже одобрения.

– Ты советуешь мне похоронить прошлое, – прошептала она. – Не относится ли это и к тому времени, когда вы с папой любили друг друга?

Мать нахмурилась.

– Мы все еще родители своим детям, – твердо возразила она. – Остальное касается только нас двоих.

– А мы… – начала Грейс, но мать перебила ее:

– Ты не хочешь поздороваться с Ройстоном? Он в саду со Стивеном.