По ту сторону Нила

– Теперь, когда все мы здесь… – начал Ройстон и откашлялся, прочищая горло. Рядом с ним стояла улыбающаяся Сесили. – Вы не просто мои друзья, – продолжал Эшкомб, собравшись с духом, – вы самые близкие мне на этой земле люди, и жизнь без вас для меня немыслима. Так было и будет впредь, это я вам обещаю…

Голос его дрогнул и на мгновенье затих. Лишь после того, как Сесили прижалась щекой к его руке, Ройстон продолжил:

– Этим летом у нас начнется новая жизнь. Если с сегодняшнего дня мы – офицеры Ее Величества, то с сентября будем стоять на страже мира и покоя нашей страны. И вы, как мои друзья, – он еще раз обвел глазами присутствующих, – должны узнать первыми, что вчера я попросил лорда Грэнтэма уделить мне несколько минут… – Тут приятели оживились и зашумели, и тогда Ройстон, нежно улыбнувшись и коротко взглянув на Сесили, перешел к делу: – Вчера после парада я отвел это милое создание в сторонку и сделал ей предложение. Она ответила «да».

Тут поднялся невообразимый шум.

– Счастья вам обоим!

– Счастья!

– Ну, наконец-то!

– Поздравляю, старина!

– О, Сис, как я за вас рада!

Ада и Грейс кинулись Сесили на шею, в то время как Бекки ограничилась лишь кратким рукопожатием. А потом три девушки повисли на шее Ройстона, а юноши принялись хлопать его по плечу и по очереди обнимали Сис.

– Мы думаем, в августе… – добавила Сесили, сияя от счастья.

– Надеюсь, мне удастся убедить родителей предоставить нам для этой цели Эстрехэм Хаус.

– О да! – воскликнула Сесили. – Я так люблю этот дом!

Большего сказать она не успела. Внезапно танцевальная музыка стихла, и вместо нее послышались нетерпеливые родительские голоса.

– Пойдем! – схватив Ройстона за руку, Сис поспешила в зал.

Остальные последовали за ними.

В переполненном помещении друзьям не нашлось другого места, кроме уголка возле входной двери, когда Сесили и Ройстон смеясь пробирались сквозь толпу. В этот момент на подиум поднялся генерал Фредрик Добсон Миддлтон. Отмеченный самыми высокими наградами королевства за заслуги в войне против коренных народов Новой Зеландии и подавлении восстания в Индии, он и сам был выпускником этого училища, в котором теперь служил комендантом. Неуклюжий и седобородый, держа в одной руке бокал, а другую заложив за спину, он обвел узенькими глазками круг гостей, коллег и своих воспитанников. Убедившись, что его готовы слушать, генерал возвысил голос.

– Леди и джентльмены! Герои нашего сегодняшнего праздника – лучшие из лучших, и они уже доказали это. Большая честь быть принятым в Сандхёрст, но еще бо́льшая – успешно его закончить. И сегодня эти молодые люди стоят на пороге своего будущего, которое готовит им громкую славу. Потому что нет чести выше, чем охранять мир и покой нашего отечества на службе у Ее Величества королевы Виктории. – Он сделал короткую, но многозначительную паузу. – И только один путь можно назвать более почетным, чем этот, а именно… – Он перевел глаза на Сесили и Ройстона, которые стояли возле подиума, попеременно глядя то на генерала, то друг на друга. – А именно – связать свою судьбу с офицером Ее Величества. Леди и джентльмены, я поднимаю этот бокал за леди Сесили Хейнсфорд, которая готова принести эту жертву! За помолвку леди Сесили и лорда Эмори!

Шквал поздравлений и аплодисментов обрушился на Ройстона и Сесили, на сияющих от счастья Хейнсвортов и сдержанных Эшкомбов.

Где-то с краю ликующей толпы стояла Ада, прикусив губу, чтобы не разрыдаться от переполнявших ее чувств. Она вздрогнула, когда кто-то взял ее за плечо, и, подняв глаза, встретила взгляд Саймона. На его лице мелькнул испуг, когда по ее щеке скатилась первая слеза. Их пальцы сцепились, и лица осветились словно одной и той же улыбкой.

Бекки буквально пожирала глазами Стивена, безучастно смотревшего перед собой. Он выглядел печальным и в то же время будто чего-то ждал. Неожиданно Стивен наклонился к ней и шепнул, обдав ухо горячим дыханием:

– Так следующий танец мой, да?

– Котильон, леди и джентльмены! – пронеслось тем временем по залу. – Котильон!

Толпа гостей расступилась, словно воды Черного моря. Матери и отцы, дедушки и бабушки, преподаватели училища со своими женами сдвинулись на край зала, а новоиспеченные офицеры взяли под руку своих дам.

Вскоре одетые в алые мундиры молодые люди выстроились в середине зала четырехугольником и повернулись к своим партнершам, образовавшим вокруг них другой, больший четырехугольник. По знаку капельмейстера полилась медленная, ласкающая слух музыка, и начался танец, очевидно посвященный Ройстону и Сесили, которые стояли в центре обоих четырехугольников и единственные не принимали в нем участия.

Молодая пара оказалась как бы в укрытии и воспользовалась этим обстоятельством, насколько это было возможно. Ройстон приблизился к Сесили плотнее, чем это позволяли правила приличия, и даже успел дважды поцеловать ее в висок, в то время как она прижималась к его плечу то щекой, то лбом, и никто не ставил ей это в укор.