По ту сторону от тебя

– Тем более, первый раз увидел, и готов трахнуть первую встречную шлюху в вульгарном платье, и не одну. Твоя Полина тоже чуть ли не облизывалась на тебя. Какой же ты омерзительный. Ты ни слова не сказал про Смирнову. Ни одного мужика за твоим столиком. По кайфу, да? Среди двух Барби, которые слюни по тебе пускают.

– Следи за тем, что говоришь. Иначе я заткну твой грязный рот галстуком, – предупреждаю я, окончательно теряя терпение.

– А почему не членом, мистер Мачо? – Бросает мне в лицо моя жена.

– Дура, рот захлопни, я сказал! – переходя на ее язык, кричу я. Маша к моему удивлению умолкает, глядя на меня широко-распахнутыми глазами и тяжело дыша от переполняющего ее гнева.

– Как скажете, Дмитрий Евгеньевич, – кивает она, вздергивая подбородок.

О черт, Маша окончательно обиделась.

Через полчаса напряженного молчания, мы оказываемся в квартире, где все уже спят. Кинув обувь и сумку в коридоре, Маша топает в нашу спальню, предварительно заглянув в детскую. Я следую ее примеру. Стелла спит вместе с Евой в кровати для маленькой принцессы. На самом деле, там уместились бы еще и мы с Машей. Сейчас я завидую невинному и беспечному возрасту Евы. Маша наклоняется и целует в лобик сначала нашу дочку, потом свою сестру. Ни та, ни другая не просыпаются, продолжая сопеть. Умиротворяющая картина, ничего не скажешь. Маша выпрямляется и идет к двери, не глядя на меня.

– Нам придется поговорить, – шепчу я, поймав ее за локоть, когда она проходит мимо. Маша одаривает меня ледяным взглядом.

– Иди к черту, Солнцев, – произносит тихо, и уходит из детской.

Я несколько минут любуюсь личиком дочери, и одновременно даю себе передышку и эмоциональную перезагрузку. Черпаю позитивную энергию.

Когда захожу в нашу с Машей спальню, то застаю ее возле туалетного столика, снимающей драгоценности и макияж. Судя по резким и порывистым движениям, сопровождающим данные процедуры, она так и не совладала со своим гневом.

– Ты можешь угомониться, Маш? Что такого случилось? Ты взрослая девочка, чтобы так реагировать на простое недоразумение, – произношу я ровным тоном, снимая галстук и расстегивая рукава рубашки, потом ворот. – Мне не в чем оправдываться. Меня совершенно не заинтересовала эта женщина.

– Я знаю, что я видела, – она поднимает голову, наши взгляды встречаются в отражении зеркала. Маша упрямо и непримиримо смотрит на меня.

– Это бред, если я хотел порезвиться с другими женщинами, то зачем бы столько времени уговаривал тебя пойти со мной? – задаю я конструктивный и логический вопрос. Но Маша лишь передёргивает плечами, кончиками пальцев нанося крем на контур лица.

– Ты знал, что я не пойду. Вот тебе и ответ, – перевернула она. – Я не сразу подошла, Солнцев. Я видела, как эта шлюха терлась о тебя, а ты глазел и облизывался.

– Не было этого, – повышая тон, произношу я.

– Давай, кричи на меня. Может, дочку разбудим. Пусть все слышат, – усмехается Маша, вставая и резко оборачиваясь ко мне. Я снимаю рубашку, швыряя в нее.

– Ты идиотка, которая ищет проблему там, где ее нет.

– Меня это бесит, Солнцев. Все время вокруг тебя кто-то крутится. То эта сушеная вобла Полина, то очередная назойливая клиентка, то студентки. В суде тоже одни бабы, словно медом намазано. А я сижу здесь. В четырех стенах большую часть своей жизни…

– Я купил тебе бизнес, – напоминаю я. – Я тоже могу сказать, что меня бесят перекаченные тренеры, которые работают в центре, и постоянно трутся возле тебя. Ты учишься, общаешься с друзьями, которых я даже не знаю. Я не лезу в твою личную жизнь, потому что доверяю тебе. Почему ты не можешь сделать то же самое?

– Что почувствовал бы ты, если бы увидел, что кто-то лапает меня за задницу?

– Оторвал бы руки.

– Мне стоило это сделать.

– Но вместо этого ты выносишь мне мозг.

– Еще скажи, что я стерва, которая все время тебя пилит, не хватает только бигуди и халата.

– Ты обещала быть плохой девочкой, а я получил злобную ревнивую фурию, которая весь вечер танцевала с другими и даже не смотрела на меня. А потом еще учинила физическую расправу в такси.

– Слишком слабенькое наказание для тебя, – фыркает Маша.

– Я просил не распускать руки? Мы взрослые люди, которые все могут решить разговорами.

– Иногда лучше хорошенько вмазать, чтобы отпечаталось в памяти. В следующий раз, когда очередная твоя «коллега» решит пощупать твой зад или перёд, ты вспомнишь, какой тяжелой может быть моя рука. Понял меня?

– Ты просто цербер в юбке.

– Я не собираюсь ни с кем тебя делить, и я точно не из тех, кто прощают и смиряются ради сохранения семьи. Если ты решишь, что меня тебе недостаточно, то предупреди заранее, мы с Евой соберем вещи и уедем.

– Этого никогда не произойдет, – твердо говорю я, делая шаг вперед, пристально глядя в глаза своей жены. Она злится, но при этом выглядит ранимой и уязвимой. – Прости, что я не, как там по-твоему, не вмазал ей хорошенько, когда почувствовал ее руки на своей заднице. Но я просто не успел, если честно. И я не смотрел на ее грудь. Я вижу только тебя, Маш. Ты – единственная в моей жизни. Ты и наша девочка.