По ту сторону отражения

Катя, ударь ее, ударь ее прямо в лицо! Расцарапай ей ее наглую бездушную харю! Ты успеешь испортить ее надменное личико, прежде чем они успеют…

Меня побить? Нет уж, надо решить дело мирным способом. Проклятый Кей, все из-за него! Даже бросить по-человечески Алину не смог – в ней до сих пор живет надежда, что они будут вместе.

Только если надежда, та самая, которая последней кони отбрасывает? Ну не трусь, плюнь ей в лицо, что ли? Прямо в перекошенный от ярости рот! Или в глаз, в этот накрашенный мерзкий глаз!

– Нет. Глупости какие. Мы не встречаемся! – не вняла я советам противного внутреннего голоса и решила переубедить этих тупых девок. – Так что не могу вам ничем помочь.

Алина зло улыбнулась:

– Да-а-а? Что-то мне подсказывает, что ты нагло врешь. Катенька, малышка, – ее голос стал сладким-сладким, – я разрешаю ему пользоваться девочками. Одна, две ночи – и он забывает их. А вот ты – другой случай, я же вижу.

– Какой? Оставьте меня в покое! Что вам нужно? Алина, ты же сама видела, перестань.

– Вот именно! – Рявкнула она, сжимая мои волосы уже до боли. – Видела! Как ты на него смотришь! Не смей встречаться с Антоном, тебе ясно?

С кем?

С кем?! Она не Кея имела в виду?

Может быть, Кей и Антон – все же один и тот же человек?

– С Антоном? – слабо произнесла я, ничего не понимая. Ей что, больше Кей не нравится? – Но ты… с ним… вы знакомы, да? С Антоном, да? Ты же Лескова? Да? Ты… Ты любишь Антона? Но зачем тебе… Кей?

– Чего ты несешь? – презрительно посмотрела на меня одна из ее подружек, – ты что, дура, от страха ум потеряла? Зачем Алине Кей? Мы говорим тебе об Антоне, дрянь, а не о Кее. – И ее пальцы с болью впились мне в кожу. Я даже не дернулась.

Нет, все-таки, по словам этой твари, их двое: Антон и Кей, он же Кирилл…

– Вот именно, держись подальше от Антона. С Кеем можешь делать все, что заблагорассудится. – Разрешила вторая подружка Алины, выглядывая из кустов, чтобы проверить, идет ли кто по дорожке.

Но зачем Алина сегодня разговаривала с Кеем и чуть даже не закатила ему истерику? Что хотела от него?

От этих мыслей даже страх почти пропал.

– Бедная милая девочка Катя, – нежно прошептала Алина, внезапно отпустив мои волосы и поглаживая свои, перекинутые через одно плечо, – ты ведь не знаешь, да? Правильно, не знаешь. А я знаю это давным-давно. Но ничего, просто помни, что Антон – мой, мой мальчик, которого я знаю уже… Девочки, как давно я его знаю?

– С самого детства, – рассмеялась одна их них, которая держала за вторую руку.

– Да, точно, – таким же приторным шепотом продолжала Алина, – лет пятнадцать или четырнадцать. И столько же лет он мой. Мой нежный, ласковый и послушный мальчик. Знаешь, как я его называла? Знаешь?

Я помотала головой, понимая, что в этом укромном месте нас никто не увидит, если только камеры слежения. Но, судя по всему, таковых в этом уголке не наблюдалось, а люди не видят и, думаю, не слышат нас – ведь, судя по звонким аккордам гитары, начинается концерт, и все спешат к западной сцене. Нет, думаю, Алина и ее фурии в вечерних платьях меня тут бить не будут – не то место, но изрядно напугают, что у них уже получилось, однако я постараюсь не показывать им своего страха и не радовать их своим бессилием.

– Я называла его Дракончиком, – провела она пальцем по моей щеке, и мне от этого стало страшно – намного страшнее, если она ударила бы меня. Почему – не знаю. – Он действительно похож на Белого Дракона, мой любимый. И я любила дарить ему других дракончиков.

В квартире у Антона действительно был плюшевый дракончик – среди фотографий. Его вместе с кулоном я и выбросила из окна. Получается, эта скверная стерва не врет?

– И зачем я тебе это все рассказываю? А, вот зачем. По одному старинному поверию, дракона трудно приручить, но тот, кто это сделает, станет единственным хозяином на все времена. Никому другому уже не удастся разорвать эту связь. Сечешь метафору, моя маленькая тугодумка?

– Что-то я никогда о таком поверии не слышала, – отозвалась я резко, сама себе изумляясь, – сама придумала? Я же тебе уже говорила начет иллюзий, Алина, а ты продолжаешь их строить.

– Ах ты, дрянная Nзапрещено цензуройN!..

– Строишь и строишь, лопнут же как воздушные замки.

Пф-ф-ф, и все, – скорбно закончила я, не в силах остановиться. Редко, но такое со мной бывает – рот словно бы сам начинает открываться и закрываться, не подчиняясь воплям разума.

– Проклятая сучка! – зашипела Алина, мигом забыв о ласковом тоне и резко ударив меня по щеке. Это был слабый удар – от злости ее руки ослабли, и она явно намеревалась ударить меня еще раз – ведь обычно для этих целей замахиваются, верно?

– Алин, – перехватила вдруг ее руку одна из подруг разошедшейся брюнетки. – Стоп.

– Что? – недовольно посмотрели на девушку злые черные глаза.

– Там Журавль на всех парах несется.