По ту сторону памяти

— Знаешь, я бы многое отдал, если бы познакомились с тобой иначе, а не в баре, загруженными своими проблемами, — произнес Вадим, стоя ко мне спиной, наблюдая закат через огромное панорамное оно.

— Думаешь, что если бы было иначе ты бы быстрее вскружил мне голову? — я подошла ближе и обняла его за плечи.

— Но ведь вскружил? — спросил Вадим. Я не вижу его лица, но уверена, что его губы расплылись в улыбке.

Я улыбнулась, но ответила:

— А может быть это просто судьба? — вырвалось у меня раньше, чем я успела обдумать.

— Может быть, — сказал Вадим и притянул меня в объятия.

И почему-то мне кажется, что это важнее банальных признаний в любви, стоять вот так в обнимку и просто смотреть на закат, и знать, что это судьба.

Дни пробегали один за другим, мы все свободное время вместе, мы гуляли, ездили по городу, посещали театры и оперу. Я казалась себе самой счастливой. Но как бывает в такоие моменты жизни что-то, должно случится, то, что разрушит мой сложившийся мир.

После очередного свидания Вадим отвозил меня домой. Мы уже подъехали, и мне нужно было выходить, но я почему-то замешкалась. Так не хотелось покидать уютное сидение его автомобиля, и мужчина рядом со мной это чувствовал, притянул в объятия, и смотря прямо в глаза, спросил:

— Или может быть, останешься у меня?

С легкой улыбкой на губах я отказалась от его предложения. Я не была к этому готова. Мне нужен было время. Чтобы решиться, хотя бы еще день. Переезд к Вадиму слишком серьезный для меня шаг. А мое нежелание возвращаться домой было вызвано женихом Марины. Меня нервировало внимание с его стороны, меня беспокоили обилие вопросов, которое мне он задавал, его взгляд, наблюдающий за мной. Подруга успокаивала меня, что Женя просто не мастер общения, что его способности в другом, порою шикала на своего любимого, но это не помогало мне успокоиться.

Осенний вечер медленно накрывал город. Сжимая в пальцах букет белоснежных роз, я вынырнула из автомобиля Вадима. Помахала ему на прощание, проводила его удаляющую машину взглядом. Ветер трепетал кроны деревьев. Где-то вдалеке громко гавкнула чья-то собака, и это заставило меня поежиться. Внутри нарастало ноющее неприятное чувство. Будто чей-то липкий пронизывающий взгляд сверлил спину. Но рядом никого не было. Глупость небольшая паранойя, вызванная страхом, что что-то должно случиться.

Я услышала звук шагов, скрипнула ветка, и я обернулась. От неожиданности букет выпал из рук в лужу. Белые лепестки измазаны.

Но я не торопилась его поднимать, не отрываясь, смотрела на человека, направляющегося ко мне. Человека из моих кошмаров, которого я так не хотела видеть, и который как я боялась, когда-нибудь найдет меня и не могла произнести не звука тело, как будто парализовало.

Вместо любимой кожаной куртки на нем была старая камуфляжа, обычно выбритое лицо покрыто недельной щетиной. Это уже не тот человек, которого я когда-то любила, и за которого выходила замуж. Он видит мой страх, и его губы растянулись в улыбке, злом самодовольной оскале. Он отлично понимает, что мне не спрятаться, и не сбежать. На этот раз не сбежать. И кричать бесполезно. Рядом с нами никого нет.

— Ну здравствуй моя дорогая жена, — произносит Кирилл, направляя на меня пистолет.

Глава 15

Кирилл Сериков

8 августа

Я стоял в коридоре родильного дома и ожидал, когда, наконец, выйдет жена с ребенком из послеродового отделения, и я впервые возьму дочь на руки. Сегодня Наташу с малышкой выписывали. Собрались наши друзья, чтобы их торжественно встретить. Мой лучший друг заметил мой хмурый взгляд.

— Нервничаешь?

Я кивнул. Разговаривать и что-то ему объяснять мне не хотелось. Я смотрел, как суетились Наташины подруги в ожидании молодой матери, как наизготовку встал фотограф, приготовился снимать. Меня не покидала мысль, что всего этого могло бы не быть. Два месяца назад Наташа чуть не потеряла ребенка. Я до сих пор не могу забыть тот вечер, когда моей беременной жене внезапно стало плохо. Помню, как негнущимися деревянными пальцами набирал номер скорой, как в ответ слышал лишь, ожидайте, скоро будем. Помню, как плюнув на все сам повез ее в больницу, как мчался, наплевав на все правила дорожного движения, помню бледную в слезах перепуганную жену, которая что-то тихо молилась, как некогда в жизни. В роддоме я был готов всех растерзать всех и каждого кто готов был помешать Наташе получить помощь: долго копающуюся регистраторшу, удивительно спокойную врачиху, которая заявила, мне, что вы так волнуетесь, беременные такие мнительные, и что-то про естественный отбор. Впрочем, последнюю я готов был отвести в сторонку и придушить. Нет я конечно догадывался, что у нас с медициной плохо, но не до такой же степени, чтобы про естественный отбор вещать. Интересно, зачем она с такой логикой в медицинский-то поступила.