По ту сторону реки [6 книг] [Компиляция]

— Что станет, если Василиса отвернется от тебя? Ты никогда не узнаешь, как это — быть с ней. Никогда. Ты только вдумайся в это слово.

— Наверное, это будет трудно…

— Слушай, мне нравится Василиса. Ты не против, если я когда-нибудь женюсь на ней? — перебил его Сева и сел, сделав очень серьезное лицо. — Ты знаешь, мне ничего не стоит повлиять на нее и внушить, будто я ей тоже симпатичен.

Митя поглядел на него со своего места в полной тишине.

— Это шутка, конечно, — сказал Сева. — Но что, если когда-нибудь она полюбит кого-нибудь другого? И ты ее больше никогда не увидишь.

— Да что с тобой такое? — На этот раз в облике Муромца появилось что-то грозное.

— Даже не знаю, как тебе объяснить. Но иногда что-то важное до нас доходит слишком поздно. — Сева вскочил, обернулся коршуном и вылетел из избушки.

* * *

Где-то вырвалась из оков вода. Страх перестал ее сдерживать… Всплеск послышался на темной стороне. Весы покачнулись. Сотни живых существ ощутили тревогу в своих сердцах. Сотни живых существ почувствовали, как затрещали по швам древние устои… Как магия предков вдруг ослабла. Как сила рода вдруг предала.

Я знаю, что они задумали. Я подсказал им, что делать. Двенадцать невинных дев восстановят старинное колдовство, пройдут вдоль реки и замкнут кольцо. В них еще теплится настоящая сила, ей предстоит пробиться сквозь тьму и восстановить порядок. Двенадцать юных дев откажутся от себя, примут холод и снег, мороз и черную ночь. Они — волхвы, они посланы служить великим силам. Я помогу выбрать… Я знаю, кто достоин. Я чувствую, кто сдюжит.

* * *

Маргарита, спустившись с крыльца, пошла прямо сквозь противоположный ряд избушек на курьих ножках — так они с Полиной обычно сокращали дорогу. Через несколько минут она добралась до избушки Анисьи.

Вдвоем они отправились по тропинке к Дороге Желаний. Прошло уже больше недели с собрания Велес. Анисья с Василисой до сих пор не разговаривали друг с другом, и Маргарите приходилось встречаться то с одной, то с другой и разрываться между ними. Тем не менее она не предпринимала попыток их помирить: ей казалось, что не стоит вмешиваться. В последние пару дней Анисья даже не упоминала имени Василисы, но сегодня вдруг, идя рука об руку с Огненной колдуньей, спросила:

— Скажи, что Василиса говорила обо мне?

— Ничего. По крайней мере, ничего плохого.

— Нет, скажи правду, Марго. Неужели ты не знаешь, что она написала ту статью в "Тридесятом Вестнике" про бал в честь Митиного дня рождения?

— Знаю, конечно, она мне сама рассказывала. Но и в этой статье не было сказано ничего плохого о тебе.

— Зато о моей семье!

— Мне кажется, что поведение твоей мамы было описано весьма забавно, даже с юмором. Там не было ничего злого. Только то, что думает про вас большинство колдунов. Я бы на твоем месте простила это Василисе.

— Маргарита, я уже была готова простить ей все! — Анисья остановилась посреди дороги и постучала носком ботинка по заледеневшей луже. — Все, даже ее прогулки с Митей… Но…

— Но?

— Но только не то, что она работала в "Тридесятом Вестнике" и писала про нас гадости! Как я сразу не догадалась, что она заинтересовалась объявлением о поиске "ушей" для журнала? Ты помнишь, Марго? Она носилась с этим объявлением, когда мы только приехали сюда…

— Что значит "поиск ушей"? — не поняла Маргарита.

— Уши — это такие колдуны, которые собирают всякие сплетни для "Тридесятого Вестника"! Как я могла не догадаться, что Василиса, живя со мной, непременно захочет заработать на подобной информации?!

— Ох, Анисья… — Маргарита вздохнула и взяла ее за руку. — Анисья, все совсем не так!

— Как же это не так?

— Я говорила с Василисой о ее работе в журнале, хотя и не знала, что ее должность называется "ушами". Она ведь пошла туда совершенно для другого! Она хотела защитить тебя от глупых и необоснованных слухов, которые стали распространяться, едва ты появилась в Заречье. Посмотри на это с другой стороны: она могла смело опровергать сплетни про тебя, ведь ей доверяли больше других! Она была твоей соседкой, и редакторы журнала считали, что только ей известно, что правда, а что нет. А та статья про бал, в которой, как я уже говорила, нет ничего ужасного, лишь удерживала ее позиции в глазах остальных работников журнала — мол, и Василиса пишет про вас что-то ироничное, а не только запрещает выпускать в свет всякие выдумки.

— Не может быть, чтобы все это было правдой…

— Почему не может? Почему ты сомневаешься в ней, если сама только что была готова ей все простить? Это же ведь Василиса. Наша милая Василиса. Девочка-тишина. Девочка-любовь.

Брови Анисьи грустно вздрогнули.

— И она не виновата, что твой братец приударил за ней. Я уверена, что она даже не подозревала о его симпатии. Скорее, она полагала, будто он из проявления дружбы каждый раз поджидает ее у выхода из столовой, чтобы проводить до избушки. Так что лучше бы ты вправляла мозги ему, а не ей.

— Не сваливай все на Митю. Неужели ты хочешь сказать, что Василисе он ни капельки не нравился?