По ту сторону реки [6 книг] [Компиляция]

По залу растеклось молчание. Оно было до того неожиданным и неловким, что глаза многих суетливо забегали. Кто-то кашлянул в углу, кто-то заерзал в кресле. Словно все эти люди были готовы защищать древние традиции и несчастную невесту от надуманного позора лишь на словах, а когда дошло до настоящего дела, искренне удивились.

Нутро обожгло горькой тоской. Митя зажмурился и сжал зубы. Мать и отец отказались от него? Остались верны целому Светлому сообществу, но отвергли его? Это правда?

— Я поддерживаю его решение, — раздался злой голосок. — Конечно, мое мнение тут ничего не значит. Но Митя останется моим братом и лучшим другом. Он самый благородный человек из всех, кого я знаю. А я знаю как минимум всех вас!

— Ну-ну, Анисья. Успокойся, — проговорил Василий Ильич, обращаясь к ней, словно к маленькому ребенку.

Слезы подступили слишком близко. Митя видел воинственное лицо сестры. А еще вдруг именно сейчас увидел рассеянную улыбку Ирвинга. Казалось, Анисья заинтересовала его больше, чем все собрание.

— Ну что ж, раз решение Дмитрия Муромца непоколебимо, следует перейти к следующей части, — деловито произнес Пересвет, но и его голос теперь нервно подрагивал. — Когда двое приносят священный обет на камне, разорвать их обещание не так-то просто. Каждый пообещал разделить с другим часть жизни, и потому при расторжении помолвки Дмитрий Муромец должен откупиться.

— Митя, пожалуйста! — внезапно выскочила вперед Эльвира Долгорукая. — Не делай этого! Я тебя прошу, я заклинаю, не расторгай помолвку с нашей дочерью!

— Мне… жаль, — только и смог проговорить Митя. Его кольнуло раздражение от силы ее порыва, от того, как она заломила руки и внезапно разрыдалась. Но Эльвира всегда была с ним добра. Она казалась ему хорошим человеком, и он ни за что не пожелал бы ей таких душевных терзаний.

Марьяна под струящейся тонкой тканью едва заметно дернула плечами. Мите тут же вспомнилась история Заиграй-Овражкиных. Когда-то давно Севин предок тоже откупался от семьи обиженной девушки, и тогда ему пришлось расстаться со всем богатством, всеми фамильными ценностями и колдовскими реликвиями, которые их род целителей успел накопить. Но у Мити не было ни денег, ни реликвий. Дары Богов отныне покоятся в подземельях, в которые он не сможет попасть, а сокровищница навсегда закрыта для него.

— Что ты можешь предложить роду Долгоруких, Дмитрий? — безжалостно продолжил Пересвет.

— Я… не знаю. Если я правильно понимаю, что влечет за собой отказ родителей поддержать мое решение, то… у меня теперь ничего нет. — Он оглядел круг старейшин, но лицо отца снова скрылось под капюшоном, а мать смотрела куда-то мимо. От внимания не смогла укрыться только скользкая ухмылка Анатолия Звездинки. — У меня нет драгоценностей, дома, денег…

— Да, этот зал видел и такое!

— Что ж, если провинившемуся магу нечем откупиться, есть иной способ расплатиться с семьей, — проговорил Пересвет. В ответ несколько колдунов в зале многозначительно кивнули, а некоторые отвели глаза, избегая Митиного взгляда. — Половину того срока, что вы были помолвлены, отныне ты обязан отслужить семейству Долгоруких. Ты будешь являться в их дом с рассветом и сможешь покидать его через двенадцать часов.

Митя похолодел. Он знал, что разорвать помолвку не так уж и просто. Но служить семье? Обрывки небылиц, пересказанных взрослыми на званых вечерах, теперь всплывали в памяти. Они врывались в другие его детские воспоминания и тревожили, как и тогда. Отзывались ознобом, электрическим покалыванием на коже — так подкрадывался, разъедая границы, страх. Он отчаянно пытался восстановить в памяти хоть один рассказ: кто кому служил и за что? А главное, как?

— Все это время ты будешь исполнять поручения и работать на них, как обычный человек, лишенный титулов и положения в обществе.

Митя пристально посмотрел на застывшую Марьяну, на Льва Долгорукого, на его прямую, высокую жену с поджатыми и дрожащими губами и вдруг понял, что не знает их. Не знает, что это за люди. На что они способны? Исчезает ли благородное спокойствие за закрытыми дверями их особняка? Он вспомнил все, что рассказывала о Марьяне сестра. О чем шутили Полина и Маргарита. Но могло ли это подготовить его к служению их роду? Что им будет нужно? Примут ли они его служение за обычную формальность или подойдут к этому из глубины фантазий, обид и жажды отмщения? О нет, здесь речь явно не о помощи по хозяйству… Таких слуг можно легко нанять.

Эльвира Долгорукая выжидательно молчала, положив руку на плечо дочери. Именно она из всей семьи вдруг показалась Мите самой опасной. Да, Лев нагрузит его монотонными и скучными делами, как секретаря, Марьяна будет злорадствовать, глядя, как он делает черную работу. Но что придумает ее мать?!

— А если я откажусь? Что, если не пожелаю служить семье? — спросил Митя, и эхо его голоса разнеслось в полной тишине.

— Тебе дан год на раздумья. Если в назначенный срок ты не явишься в особняк Долгоруких, они будут вправе потребовать наказания.

— И что это за наказание?