По ту сторону реки [6 книг] [Компиляция]

Земля содрогнулась. Где-то за лесом все еще стоял густой туман. Он укрывал тех, чье сознание сейчас менялось, чьи силы укоренялись в теле навсегда, и среди них была одна длинноволосая девица, под ресницами которой выступили две хрустальные слезинки. Маргарита видела ее прямо сквозь разделявшее их расстояние, сквозь березовую рощу и черный бор, сквозь полчище притаившихся избушек.

— Так подойди же.

Вещий Олег приблизился к воспитаннице, в облике которой сейчас видел кого-то совершенного иного, и опустился на колени. Он обратил лицо к небу и закрыл глаза.

— Обещаешь хранить Заречье и защищать его жителей? Никому не давать их в обиду? А коли найдет сюда дорогу враг, обещаешь ли остановить его любой ценой? Убить, если потребуется, и навсегда взять на себя бремя этой крови?

— Обещаю.

— Обещаешь терпеливо ждать, когда я вновь приду, чтобы освободить тебя?

— Обещаю.

— Обещаешь сделать все возможное, чтобы ни один житель этих земель не пострадал из-за тебя?

— Обещаю.

— Так обретай же тело змеево, крылья могучие, пламя, что будет слушаться тебя, кости тверже камня, кровь опаснее любого яда и… жизнь вечную на этой земле. Не ищи конца ее, не жалей о выборе, будь защитником и опорой. Будь светом.

Она снова замахнулась. Уже привычно сверкнул в руке серебристый полумесяц и рассек подставленное горло. Едва капли крови опали на пульсирующую землю, как одежда на теле колдуна затрещала и поползла по швам, руки заскребли по траве, глаза закатились. Пленники, пойманные в огненные кольца, замерли, побледнев, как снег. Человек на земле корчился, конечности его меняли форму, вытягивались, вспыхивали огнем, заставляя его не по-человечески вскрикивать, и вот на вершине холма уже шевелился, вздымал одну голову за другой, расправлял крылья Змей. Кожа его была светлой-светлой, дымчато-серой, чешуя лежала длинными узкими полосами, похожими на кости, а морды походили на черепа с черными глазами. В тот же миг огненные кольца, сотворенные другим Змеем, погасли. Пленники испуганно вскочили на ноги, но не двинулись с места.

— Теперь ты над ними властен, — проговорила Мара, любуясь братом.

Он ощерился и ударил хвостом по земле. По округе разнесся костяной перестук, и Старообрядцы упали на траву. Стоявшие рядом воспитанники осторожно приблизились: чужаков сморил сон.

— Это оставляю тебе, — услышала она голос, вновь увидела свои маленькие ладони, перепачканные пылью, с зелеными полукружьями под ногтями, и после заметила, как поднимается один из пленников и смотрит на нее с растерянной улыбкой.

— Паук Семен! — воскликнула она, чудом узнав в человеке того, кто обычно перебирал длинными ножками по перилам их с Полиной крылечка. — Так ты… ты человек? Ах, околдованный, превращенный за свои проступки в паука!

Колдун с тускло-серым лицом и все той же тихой улыбкой продолжал неподвижно стоять, словно забыв, как пользоваться ногами и руками.

— Что же ты натворил, Семен? Может ли твой проступок искупиться тем, что сегодня ты помогал мне?

— Мы можем спросить у того, кто знает о его проступке больше других, — выступил вперед Ирвинг.

— Кто же это?

Дима Велес, до этого беззвучно наблюдавший, шевельнулся.

Маргарите, а точнее, кому-то иному в ее теле, кому-то бесконечно старому, почти бессмертному, понадобился лишь один внимательный взгляд, чтобы все вспомнить. Ну конечно! Это же старый дурак Симеон, что так одержим был ее собственным серпом! Она мысленно рассмеялась, уже простив его за эту слабость. Простить было легко, потому что была та, что не простила. Не простила, невзирая на их близость. Велес, которая вела своей род от того, кто ставил справедливость во главу всего, осталась верна родовому принципу. Она привела Симеона старейшинам, а те избрали для него самое привычное наказание — превратили в паука и отправили жить в Заречье. Хочешь, — попади под ботинок первого же воспитанника и начни новый круг жизни. А хочешь — осторожничай, думай, размышляй, сожалей, кайся и жди, когда придет тот, кто освободит тебя и вернет в прежнее тело.

— Чего хочешь ты сам, Симеон? — выговорила Маргарита, заговорщически улыбнувшись. — Скажи-ка! Да только честно, не то познакомишься поближе с серпом, который ты однажды жаждал заполучить. Из-за тебя моей бабушке пришлось бежать прочь из Росеника и прятаться у потусторонних.

— Мои самые счастливые годы прошли здесь, в Заречье, когда я был наставником, — проклокотал Симеон, голос его после превращения не окреп. — Если бы можно было остаться… Прожить жизнь человеком…

— Ну коли поклянешься не выманивать даров у воспитанников и воспитанниц…

— Клянусь! — Он боязливо взглянул на Маргариту, а потом и на Диму Велеса.