По ту сторону решетки (СИ)

— Ваша честь, другой адвокат мне не подойдет. Мне нужен только Лазарев и я настаиваю именно на его участии.

Участники судебного заседания переводили внимательные взгляды с меня на судью и обратно так, словно мы с ним играли в теннис и между нами летал туда-сюда невидимый мяч. Или так, словно и они тоже знали что-то, неизвестное мне одной. И я внутренне сжалась от беспричинного пока беспокойства.

— Ну затянете вы рассмотрение еще на неделю, потом скатаетесь в СИЗО и вернетесь обратно, смысл от этого всего? — устало произнес Кислицын, подпирая рукой гладко выбритый подбородок. — У меня стопка отложенных дел с участием Лазарева уже выше моего роста. Представьте себе, ни один из его подзащитных не хочет заменить адвоката. Они извращаются всеми возможными способами, чтобы затянуть сроки и его дождаться. А теперь вы хотите, чтобы два тома вашего дела венчали эту пирамиду?

Жар прилил к щекам от осознания смысла его слов. Значит, Дэн не участвует в защите остальных клиентов бюро. Откашлялась, прочищая мгновенно пересохшее горло.

— Дождаться? — переспросила я глухо.

Кислицын удивленно вскинул брови, правильно истолковав причину моего недоумения:

— Лазарев уже почти месяц как в краевой больнице восстанавливается после криминального огнестрела. И ясности о том, когда он появится, нет абсолютно никакой.

Я сжала пальцами холодные прутья решетки, чтобы почувствовать опору, потому что пол неожиданно чуть не уехал у меня из-под ног. Почему-то я даже допустить до этого не могла, что с самоуверенным и непотопляемым Дэном может что-то случиться, приняв как данность его слова, что никто ему ничего не сделает.

— Вы же понимаете, что удовлетворить ваше ходатайство я обязан, — продолжил тем временем Кислицын свои попытки меня отговорить. — Но вы ведь больше других заинтересованы в справедливом приговоре, разве нет? Может быть мы начнем рассматривать дело с кем-то другим? Хотя бы огласим обвинение и исследуем доказательства?

А у меня всё поплыло перед глазами. Теперь терзавшая меня тревога перестала быть беспричинной и усилилась во сто крат.

Криминальное огнестрельное ранение. Тут даже фантазия особая не нужна, чтобы понять при каких обстоятельствах Дэн его получил.

Глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, но кислорода в воздухе не хватало. Еще и болезненно затянуло внизу живота. Ёшкин кодекс, ну что за невезение!

— Нет, ваша честь, — пробормотала я, подразумевая это ответом на все, заданные Кислицыным вопросы.

— Значит, будем откладываться, — недовольство так и сквозило в его голосе, а следующий вопрос был преисполнен скепсиса: — Неужели надеетесь, что присутствие Лазарева в судебном заседании спасет вас от грозящего тюремного срока?

Как минимум, оно помогло бы мне унять участившееся сердцебиение, предательский тремор в руках и точно немного улучшило бы упавшее ниже плинтуса настроение. И я хотела было ответить, что в любом случае буду настаивать на том, чтобы моим защитником был именно Дэн, но не успела.

— Бросьте, Степан Петрович, моё присутствие спасало и не от такого, — резко прозвучало, со стороны дверного проёма и Лазарев уверенно вошел в зал.

20. Вера

Я даже сначала не поверила собственному счастью и несколько раз удивленно моргнула, чтобы удостовериться в том, что происходящее не является плодом моей воспаленной гормонами фантазии.

Но идентичное моему ошеломление читалось и в лицах остальных присутствующих.

К тому же, Дэн действительно был настоящим, а его умение эффектно появиться в который раз заставило моё сердце биться чаще положенных ста ударов в минуту.

— Надеюсь, я не опоздал? — деловито осведомился адвокат, встретившись взглядом с изумленным судьей.

Но в следующий момент Кислицын преодолев замешательство, усмехнулся:

— Опоздал, конечно, Денис. На месяц. Будем теперь ежедневно только твои дела рассматривать.

Судья даже глаза закатил демонстративно, но по улыбке и фамильярному обращению не похоже было, чтобы он злился.

О том, что Лазарев был в больнице, без слов говорила его левая рука, висящая на перевязи поверх темно-коричневой жилетки костюма-тройки, а накинутый на плечи пиджак в тон не позволял моему полному беспокойства взгляду понять, имеются ли на теле адвоката еще какие-нибудь повреждения.

— Отлично, — отозвался Дэн, подходя ближе и останавливаясь у одного из столов, выставленных в ряд возле моей клетки. — Только пока вы не возобновили аудиопротокол, мне нужно переговорить с подзащитной. Дайте нам пару минут.

Он не спрашивал. Ставил в известность. Непривычно бледный и измученный вид Лазарева был обманчив — он продолжал считать себя хозяином положения, где бы ни находился.

— Ладно. Но не больше. Мы и так задерживаемся по времени, — сдался без боя Кислицын и вышел в совещательную комнату, мелькнув развевающейся при ходьбе черной мантией, словно Зорро или Бэтмэн своим плащом.

Остальные присутствующие тоже покинули зал заседаний, оставшись в коридоре за закрытой дверью, чтобы дать нам возможность поговорить «наедине и конфиденциально», как предусматривал закон.