По ту сторону рифта

– Будет-будет, – небрежно бросает она. – Не беспокойтесь. Сколько мне еще здесь сидеть?

– Недели три, наверное. Стандартный срок – тридцать дней.

– Но ведь вы со мной закончили. Зачем так долго? Он пожимает плечами.

– Пока что вас негде больше держать.

– Вот как. – Она обдумывает услышанное. – Так даже лучше, пожалуй. Будет больше времени, чтобы поупражняться.

– До свидания, Жасмин.

– Жаль, что вы разминулись со Стюартом, – говорит она ему вслед. – Вам бы он понравился. Может, придем к вам в гости как-нибудь.

Дверную ручку заклинило. Доктор делает еще одну попытку.

– Что-то случилось? – спрашивает она.

– Нет, – с ненужной поспешностью откликается Томас. – Просто…

– А, поняла. Секундочку.

Шелестят простыни. Доктор оборачивается. Жасмин Фицджеральд лежит навзничь и немигающим взглядом уставилась прямо вверх. Дышит она часто и неглубоко.

Дверная ручка как будто становится теплее.

Он отпускает ее.

– С вами все в порядке?

– В полном, – говорит она потолку. – Устала, вот и все. Знаете, на это уходит много сил.

«Вызывай медбрата», – думает он.

– Да серьезно, мне просто надо отдохнуть. – Она в последний раз смотрит на него и хихикает. – Но до ночлега много миль…[19]

– Доктора Дежардена, будьте добры.

– Слушаю.

– Это ведь вы проводили вскрытие Стюарта МакЛеллана?

Короткая пауза, затем:

– А кто говорит?

– Меня зовут Майлз Томас. Я работаю психологом в ССПЭ. Жасмин Фицджеральд – моя пациентка… точнее, была ею.

Телефон в его руке безмолвствует.

– Работая над своим заключением, я просмотрел материалы дела, и кое-что в ваших выводах привлекло…

– Выводы предварительные, – перебивает Дежарден. – Полный отчет будет готов… э-э-э, в ближайшее время.

– Да, я это понимаю, доктор. Однако я полагал, что МакЛеллана, скажем так, смертельно ранили.

– Выпотрошили как рыбу, – поправляет Дежарден.

– Верно. Но в вашем о… вашем предварительном отчете указано, что причина смерти «не установлена».

– Потому что причины смерти я установить не смог.

– Понятно. Признаться, я затрудняюсь представить, в чем еще тут могло бы быть дело. Вы не обнаружили в теле никаких токсичных веществ, кроме следов химиотерапии. И никаких других травм, не считая этих фистул и тератом…

Телефон рявкает отрывистым, неприятным смешком.

– Да вы хоть знаете, что такое тератома? – спрашивает Дежарден.

– Я решил, что это было как-то связано с раком МакЛеллана.

– А слыхали когда-нибудь термин «одонтогенная тератокиста»?

– Нет.

– Надеюсь, вы еще не обедали, – говорит Дежарден. – В целомической полости изредка возникают разрастающиеся скопления клеток. Активируются бездействующие гены – причины тут могут быть разные, но суть в том, что порой в организме человека начинают формироваться сгустки живой ткани, в которых образуются зубы, волосы и кости. Иногда они вымахивают размером с грейпфрут.

– Боже мой. Так у МакЛеллана была такая штука?

– Я так и подумал. Сперва. Оказалось, это часть его почки. Только в ней вырос глаз. А в брюшной полости почти у всех лимфоузлов протоки были забиты волосами и чем-то вроде ногтей. Во всяком случае, чем-то ороговевшим.

– Ужас какой, – шепчет Томас.

– Ясен хрен. Не говоря уже о дырах в диафрагме или том факте, что половина петель тонкого кишечника слиплась между собой.

– Но я думал, у него была лейкемия.

– Была. Но убила его не она.

– То есть вы хотите сказать, что эти тератомы могли сыграть какую-то роль в смерти МакЛеллана?

– Не вижу, с чего бы это, – отвечает Дежарден.

– Но…

– Слушайте, наверное, я неясно выразился. В том, что Стюарт МакЛеллан умер под ножом своей супруги, я сомневаюсь по единственной причине: любая из найденных аномалий убила бы его практически мгновенно.

– Но ведь такого не может быть! Ну и что на это сказали следователи?

– Откровенно говоря, у меня есть подозрение, что они моего отчета не читали, – ворчит Дежарден. – Как и вы, похоже, – иначе позвонили бы мне раньше.

– Собственно, к моей работе это особого отношения не имело, доктор Дежарден. И, кроме того, все казалось таким очевидным…

– Естественно. Если кого-то распороли от паха до грудины, причина смерти ясна безо всяких отчетов. Кому какое дело до врожденных аномалий и прочей фигни?

Врожд…

– Хотите сказать, он таким родился?

– Только вот родиться он не мог. Не дожил бы и до первого вздоха.

– Иными словами…

– Иными словами, жена Стюарта МакЛеллана не могла его убить, поскольку с физиологической точки зрения он и жив-то не был.

Томас таращится на телефон. Сказанного никто не опровергает.

– Но… ему ведь было двадцать восемь лет! Как такое возможно?

– Одному Богу известно, – произносит Дежарден. – Как по мне, так это чудо, мать его дери.

В чем подвох?

Он не вполне уверен, поскольку не вполне осознает, чего ожидал. Не разрытой могилы и не гробницы с театрально сдвинутым камнем на входе – уж конечно, не этого. Вероятно, Жасмин Фицджеральд сказала бы, что работает не так грубо, чтобы устраивать подобные спектакли. Зачем оставлять груду земли и вскрытый гроб, если достаточно переписать код?