По ту сторону сказки. Ветры, кони и дороги

– Хорошо-то как! – Катерина распахнула руки и Волк в который раз подумал, что ему несказанно повезло, что она понимает всё это! Не боится ни лесной темноты, которая всегда живёт под ветками старых-престарых елей, ни дождей, даже таких холодных, ни ветра, от которого иные ежатся и стараются спрятаться. Они летали долго, потом дождь чуть утих, Волк опустил Катерину на примеченную им ещё пару дней назад поляну, на которой выросло множество крепких красивых боровичков, и с наслаждением наблюдал, как она их собирает. Он бы все грибы лесов ей принёс, но понимал, что это сродни азарта волка на охоте. Возвращались они уже в темноте, от Катиной сумки пахло грибами, в мокрой косе застряли сучки и еловые иголки, оба были очень довольны и прогулкой и друг другом.

– Волк! Негодяй Бурый! Что ты с Катюшей утворил? – ахнул невозможно тёплый и уютный Баюн, увидев свою радость перепачканную, мокрую, со счастливой улыбкой и кучей грибов, которые она всё доставала и доставала из своей сумки.

– Не ругайся! Я так хорошо погуляла! – Катерина подошла поближе к Баюну, тот вгляделся в её лицо, принюхался и кивнул.

– Да, это запах беспокойного ветра, я понимаю. Трудно усидеть дома, когда ты его чуешь.

– А что такое беспокойный ветер? – удивился Кир, с некоторой даже опаской глядя на Катерину.

– Это то, что заставляет даже самых толстых и ленивых обжор-котиков слазить с печи и вспоминать, кто он на самом деле, – рассмеялся Волк. – О нас и говорить не приходится, для волков это песня. Хорошо, что Катерина его тоже чует.

– Ты у нас что, волчица или кошка? – Cтепан насмешливо покосился на Катьку, и осёкся. – Кать, ты чего?

Она застыла, радость и устало-довольное выражение исчезли с лица, будто их смыло водой. Она словно прислушивалась к чему-то, едва слышный шум доносился от её сумки.

– Кааать, я же пошутил, ну ты что? – промямлил Степан.

– Катерина? – Волк оказался рядом, видя, как она решительно застёгивает обратно мокрую куртку.

– Волчок, что-то с конями. Звук был от полотенца, открывающего пути. Плохое что-то. Беда! Скорее! – она через миг уже сидела на волчьей спине, и Бурый даже не стал тратить время на дверь, кинулся к распахнувшемуся перед ним окну. А перед мальчишками взметнулся пушистый хвост лежебоки Баюна, который на Сивке уже исчезал в распахнутой двери.

Жаруся покрутила головкой, прислушалась и кивнула сама себе. – Да, девочка права. Вы тут сидите, никуда что бы и носа не высовывали! Это такое дело… Вам там не место.

Она взмахнула крыльями и выпорхнула в окошко, что-то крикнув Дубу, отчего за ней плотно закрылось и окно и дверь.

– Не понял, – Степан озадаченно смотрел на вмиг опустевшую горницу.

– С конями что-то, – Кир говорил больше для себя, чем для друга.

– Это я услышал, я не понял, как Катька что-то там уловила. Ну, шум едва слышный и всё!

– Степ, она же сказочница, наверное, слышит больше, – Кир пожал плечами и обреченно вздохнул приблизился к блюдечку, которое его по-прежнему не слушалось, а показывало что ему самому было угодно.

Катерина откуда-то абсолютно чётко знала, где кони, и даже не удивилась, увидев их на берегу около озера. Увидела и ахнула. Взметнувшиеся гривы и хвосты, невероятной мощи тела, вставшие на дыбы, и всё это было неподвижно! А вокруг летала в ступе Яга! Она пыталась завязать на шеях морских коней веревки.

– Яга, стой! – Баюн взвыл так, что даже ветер переорал.

– А… Явился. И чё тебе? – Яга ухмылялась весьма довольно.

– Оставь коней в покое, они не твои, – рыкнул Волк.

– Так и не твои тоже. А если девчушке вашей они так уж надобны, пущщщай сама за своими скотинками и идёт, – хихикнула Яга. – Отзовутся из-под стекла каменного, её праздник, а нет, моими будут, ну, пусть и не моими, так ничьими!!!

Тут только Катерина увидела, что кони не просто так застыли, а покрыты чем-то блестящим, на чём оседает мелкая изморось дождя и скатывается, собираясь крупными каплями. Она спрыгнула с волчьей спины, успокаивающе коснувшись его вздыбленного в ярости загривка, и пошла к коням. Мимо зависшей ступы она прошла так, будто Яги вообще и близко не было. Баюн одобрительно поднял усы, глядя, как Катя протянула руку и тронула конский бок, блестящий от каменного стекла, Ягиного зелья, обездвиживающего любое сказочное животное, а потом сказала:

– Беспокойный ветер ваша кровь,

Зов глубин морских, морских ветров.

В клочья разорвёт любую цепь.

Штормом разнесёт любой покров.

Не сдержать порыв чужой узде,

Не поймать вас в век чужой руке.

Для врагов вы всюду и нигде,

Хоть и рядом, вечно вдалеке.