По ту сторону славы. Как говорить о личном публично

Я рассказал эту историю 14 лет назад, когда у меня родился второй сын, Богдан. Я сказал тогда:

– Мне очень страшно, я боюсь выпустить ребенка на улицу. Мы выпускаем, я все время хожу за ним: куда он пошел, что он. У меня всегда есть какой-то страх за ребенка, за дитя, за мальчика своего.

– А чего вы так боитесь?

Говорю:

– Потому что была однажды история, вот такая.

Я рассказал об этом, потому что у меня есть дети и потому что умалчивание – это сокрытие преступления. Оно так и есть.

Мне тогда было 8 лет, нас было пять пацанов, и мы пошли собирать лунтики. Сейчас не все, конечно, это поймут. В общем, детский клад такой.

Там было достаточно опасное место, много алкоголиков. И мы пошли туда, собирали. И потом я вижу, идет компания. Я не знаю, сколько им лет было, наверное, 17–18, но для меня это были очень-очень взрослые дядьки.

И когда они начали подходить, то я как бы смекнул и начал уходить, я понял, что сейчас будет… А пацаны рылись, копали эти лунтики. И там такой садок был. И я туда начал сваливать. И один из них, мужик какой-то, отошел и кричит мне: «Ты далеко пошел?»

Я остановился.

– Ты там родителям передай, что я вот здесь их и закопаю, если ты не вернешься.

Может быть, это был самый смелый поступок мой – я не побежал. Я вернулся обратно. Я пришел. Мне страшно было жутко. Я понимал, что нас по тому времени могли и закопать, и сжечь, ситуаций таких было много. Это ни для кого секретом не было.

Все, мы пришли.

Говорит:

– Ложитесь все. Открывайте рты.

Мы открыли рты. И он запихнул каждому член в рот. Когда это все закончилось, никто же не понимал, что это такое. То есть, мы смотрели на это, я единственное, попросил не писать, я не понимал, для чего это все вообще?

Мне было непонятно, что это такое. Вот. И я потом очень долго, я просто хотел убить этого человека. Чем взрослее становился, тем больше мне хотелось пойти и убить чем-нибудь. Мне писали комментарии:

– Чего вы не убежали?

– Восьмилетний ребенок? Бег восьмилетнего и бег их, 20-, 19-летних? Тем более, их было достаточно. Мы бы точно не убежали.

Стас Костюшкин в программе «Эмпатия Манучи»

Такие истории остаются с человеком на всю жизнь. Это зритель или читатель может переключиться на другую тему, жертва насилия тоже может, но ужасный факт из прошлого не растворится, не забудется. И я искренне восхищаюсь теми людьми, которые озвучивают факты абьюзерства и насилия в своих биографиях. Это не легитимация насилия. Это выведение его на всеобщее обозрение, это сигнал родителям: присмотритесь к своему ребенку, все ли с ним в порядке. И это маяк для тех, кого унижают, и кажется, что выхода нет. Он есть, всегда.