По ту сторону смерти

― Или: «Она об этом просила». Ты имеешь дело с какой-то взбесившейся шалуньей, которая уже перетрахалась с половиной города, которая пошла домой одна, и где-то ее утащил в кусты незнакомец. Первым, что скажет адвокат защиты будет: «Вы этого хотели, а теперь чувствуете себя виноватой, так что плачете об изнасиловании», и ты знаешь это, в половине случаев все именно так и происходит.

Он внимательно посмотрел на Брэдшоу, чтобы увидеть, понял ли тот его мотивы.

― Говорю тебе, в девяносто случаев из ста жюри присяжных согласится с этим.

― Так значит это вина жертвы? ― спросил Брэдшоу. ― Так ты им говоришь?

― Нет, ― сказал он. ― Послушай, не говори так. Я не черствый. Я усаживаю их, делаю им чашечку чаю и даю бисквитное печенье, мы даже приводим женщин офицеров, чтобы поговорить с ними, но в большинстве случаев они с нами соглашаются.

― Насчет чего?

― Что это не стоит того, чтобы заводить дело.

― Ты же не серьезно?

― Конечно же, серьезно. Послушай, зачем снова и снова подвергать себя испытаниям, когда мы, вероятно, так никогда и не найдем парня, не говоря уже об его аресте. Все эти медицинские освидетельствования у врачей, придется идти в суд, а они начнут изучать всю твою жизнь, газеты обо всем этом напишут, а парень, который это совершил, стоит на скамье подсудимых менее чем в пяти ярдах от тебя. Гораздо лучше оставить все позади и двигаться по жизни дальше.

Брэдшоу поднял фотографию со стола Хеннесси.

― Твоя дочь? ― спросил он, смотря на темноволосую улыбающуюся девочку в мантии выпускницы.

― Да, ― с гордостью сказал он.

― Будем надеяться, что она никогда не встретит одного из мужчин, которого ты был слишком ленив, чтобы поймать.

― Что ты сказал?

Он встал, будто Брэдшоу перешел черту. На миг Брэдшоу, на самом деле, думал, что тот его ударит, но он был готов к этому.

― Нет уж, подожди.

Брэдшоу возвышался над приспособленцем и ткнул его в грудь пальцем. Хеннесси заколебался, когда увидел выражение глаз сержанта.

― Как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то дал бы твоей дочери совет, который ты даешь женщинам, которых встречаешь? Ты мог бы упрятать некоторых из этих парней за решетку, но они все еще на свободе, благодаря тебе. Ты, черт возьми, позорище. Ты забыл, зачем ты здесь и чем быстрее ты свалишь нахер отсюда, тем лучше.

У Брэдшоу в душе все кипело. Дело было не только в отношении Хеннесси к бесчисленным женщинам, которых он отговорил устраивать шумиху из-за нападений, сопряженных с совершением развратных действий, или даже изнасилований, что разозлило его. Когда Ричард Белл был на суде, никто всерьез не поверил, что маньяк может рыскать на Лоунли Лейн, но Брэдшоу знал, что убийцы часто совершают менее серьезные проступки, прежде чем они постепенно будут набирать обороты. Если Ребекку Холт насмерть избил безумный незнакомец, теперь казалось вероятным, что его могли остановить задолго до этого, если бы собственный участок полиции, в котором работал Брэдшоу, воспринял ситуацию серьезно. Вместо этого, убийца был отпущен с предостережением или вообще не преследовался. От этой мысли у него, в самом деле, пошел мороз по коже.

Когда старший мужчина сел обратно, Брэдшоу сказал:

― Ты не офицер полиции ― ты пособник.

Глава 19

Земельные участки были расположены вдали от главной дороги позади старой методистской церкви, трех рядов террасных домов и нескольких игровых полей. Здесь не было никакого признака присутствия Фрэнка Джарвиса, но земельные участки занимали существенную территорию, с тропами, ведущими налево и направо, а третий маршрут вел на холм перед ним. Мужчина, которому на вид было лет шестьдесят, копал землю на ближайшем участке.

― Я ищу Фрэнка Джарвиса, ― сказал Том.

― Ты? Сейчас? ― Он на мгновение перестал копать. ― Ну, он прямо на вершине кучи, как, черт подери, и обычно.

― Простите?

Мужчина показал пальцем.

― Его участок выше по холму, ― он вернулся к копке, ― только вот пропадает зазря.

И Том оказался вовлечен в бессвязный монолог о том, что Фрэнк Джарвис не заслуживает участка. Том пытался на этом месте вставить слово, но старик не давал такой возможности.

― Думает, потому что он может выращивать стручковую фасоль, он знает, что делает, ― жаловался он, ― ну, любой может выращивать фасоль, но этот старый дурак даже не знает, когда сажать картошку.

Том открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но не успел.

― Это самое раннее ― поздний март! Даже апрель, ее не сажают в феврале, когда все еще есть вероятность заморозков...

― Неважно... ― начал Том, но не успел закончить.

― ...но ему ничего не скажи. Он всегда все знает лучше всех.

Наконец, он закончил свою лекцию.

― Значит вы не сторонник советника? ― спросил Том.

Мужчина снова перестал копать.

― Нет, не сторонник, но я не пристрастен. Все политики пустая трата чертова пространства.

― Забавно, что вы говорите это, ― сказал Том, ― некоторые люди думают, что он один из стоящих людей.

Мужчина пришел в раздражение при этих словах.