По ту сторону смерти

― Конечно же, нет, ― ответила Эми, ― он любил меня ― или мне стоит сказать, что он был одержим мной в тот момент, когда она ворвалась в его жизнь. Она подбирала поломанное добро. Он был просто благодарен, что она спасла его.

― Поэтому он изменял ей, ― спросила Хелен, ― потому что он никогда на самом деле не любил ее?

― Возможно. Я просто думаю, что он взялся за старое. Я причинила ему боль, так что он решил, что будет избегать эмоциональных привязанностей. У него была его новая девушка, за которой не нужно было ухаживать, она стала его женой, а на стороне у него были другие, чтобы удовлетворять его сексуальные аппетиты. Я думаю, что все это было способом избежать близости, чтобы больше никогда не испытывать боль.

― Но это он причинил боль вам, а не наоборот.

― Он ударил меня, потому что я сделала ему больно, ― объяснила Эми. ― Он не мог справиться с тем, что его отвергают. Вы этого не понимаете? Энни ни за что бы его не отвергла, не важно, что он сделал. Она все еще поддерживает его даже сейчас, если верить газетам. Когда он начал встречаться с ней, он знал, что она никогда его не бросит, так что он никогда больше не испытает подобной боли. Теперь вы видите?

― Я вижу. По вашим словам он очень хладнокровный.

― Ох, он может таким быть.

― Вы думаете, он убил Ребекку Холт?

― Когда я порвала с Ричардом, он ужасно меня называл, причинил мне боль, ударил меня, даже пожелал мне смерти. Подразумевал ли он это? Я не знаю. Была ли Ребекка Холт перезапуском наших отношений с другим, намного более худшим концом? Кажется, что так. Я провела много времени, проигрывая это все в своей голове. Я беспокоюсь, что это моя вина.

― Как это может быть вашей виной?

― Полиция спрашивала меня, хочу ли я выдвинуть обвинения, когда он ударил меня. Я не хотела разрушить всю его жизнь, так что я позволила им предостеречь его, а университет разрешил ему остаться. Если бы они выдвинули ему обвинение в нападении, его могли приговорить. Вы не видите? Его бы вышвырнули с курса, а Энни не смогла бы его спасти. Он никогда бы на ней не женился или даже не встретил Ребекку Холт, так что не смог бы ее убить. Вот почему, я ничего не могу поделать, виня себя.

― Это не ваша вина, Эми. Вы не могли предотвратить этого.

― Иногда, я тревожусь, что сойду с ума, потому что понимаю, что задаюсь вопросом... все время... убил ли он Ребекку, и был ли он способен убить меня тогда, но просто не довел это по какой-то причине до конца. Я продолжаю думать, что могла сделать больше, чтобы убедиться, что он не причинит больше вреда другой женщине... что ее смерть полностью моя вина.

Теперь слезы свободно потекли по ее лицу.

От горя голос Эми стал громче, и другие люди в кафе начали обращать внимание на женщину, которая плакала у окна.

― Я так пугаюсь, когда думаю о том, что он сделал с ней. Я продолжаю думать об этом снова и снова... ― она зарыдала, ― ...потому что знаю, что это могла быть я...

Она повторяла слова, как будто не веря в них: «Это могла быть я».

***

Том ненадолго вернулся домой, чтобы съесть сэндвич и испытать свой новый диктофон второго поколения, который к его удовольствию, представлял собой аппарат без излишеств, похожий на его прежний. Он отложил его в сторону и принялся совершать несколько телефонных звонков.

Его первый звонок был в приют «Мидоулендс». Том поговорил с мужчиной по имени Дин, который сказал ему, что ему никоим образом не разрешат опросить там девушек, не важно, на кого он утверждает, работает. Детективы уже были в «Мидоулендс», расследуя исчезновение Сандры Джарвис, и Дин не хотел, чтобы травмированные девушки, находящиеся на его попечении, снова были потревожены. Хоть это было и досадно, он, на самом деле, не мог винить человека. По крайней мере, Дин присматривал за девушками на своем попечении. Однако это не помогало Тому: ему придется придумать другой способ получить туда доступ.

Было еще кое-что, что тревожило Тома после того, как он повесил трубку. Если детективы уже посещали «Мидоулендс» в связи с исчезновением Сандры Джарвис, так почему об этом не было упоминание в документах по делу?

Так вышло, что и следующий его звонок вышел бесполезным.

― Факультет Физики, ― ответил мужчина на другом конце линии. ― Говорит доктор Александр.

― Профессор Александр... ― начал Том.

― Доктор, ― отрезал он. ― Я читаю лекции, я не профессор.

Казалось, он остро осознавал важность различия, даже, если Том этого и не понимал.

― Доктор Александр, ― Том поправил себя, ― я хотел бы поговорить с профессором Мэтьюсом, пожалуйста.

― Могу я вас спросить, почему вы хотите связаться с профессором?

― Боюсь, что это личное.

Том не хотел признаваться, что он журналист, расследующий дело об убийстве и, что ему необходимо провести перекрестный допрос звездного свидетеля эксперта. Он знал, что академические институты легко пугаются, когда дело касается их репутации.

― Но это очень важно, чтобы я поговорил с профессором Мэтьюсом. От этого, действительно, многое зависит. Могу я перекинуться с ним словечком?

― Ну, вообще-то, ― его тон был возмущенным, ― нет.

― Почему нет?