По ту сторону сознания: методологические проблемы неклассической психологии

В этой книге представлены как бы три витка общения сознаний школ Л. С. Выготского и Д. Н. Узнадзе, три взаимопроникающих пласта мышления. Метками этих трех пластов выступают как бы три фокуса внимания: психология установки, психология деятельности и как нерациональным объять рациональное. Названия этих разделов являются символичными и условными по многим обстоятельствам.

Они условны, прежде всего потому, что и Д. Н. Узнадзе, и Л. С. Выготский, и А. Н. Леонтьев, и яркий исследователь, без которого немыслима «Психология деятельности» — Сергей Леонидович Рубинштейн, не идентифицировали себя только как авторов и представителей отдельных школ и теорий. Они всегда выступали как носители общей психологии, методологии психологии, а тем самым, обладали вполне обоснованной претензией на то, что их идеи и методы анализа покрывают все поле психологической науки. К примеру, А. Н. Леонтьев практически не характеризовал свое направление как «общепсихологическая теория деятельности», «деятельностный подход в психологии», или, тем паче, не именовал его «психологией деятельности». Да и метаморфозы культурно-исторической психологии и так называемой «психологии деятельности» в значительной степени напоминают метаморфозы превращения гусеницы в бабочку, в которых присутствуют и разные жизни, и разные обличья одного существа. Что же касается Д. Н. Узнадзе, то и его гений творил именно общую психологию, инструментом конструирования которой служили представления об установке. И, тем не менее, я считаю разумным уплатить дань устоявшейся традиции и, что не менее важно, обыденному сознанию профессиональных психологов, облегчающему узнаваемость людей, идеи и событий. Этой данью и стали два смысловых центра книги — психология установки и психология деятельности.

Второе обстоятельство, заставляющее акцентировать внимание на условности устоявшихся характеристик двух различных направлений психологии — «психология установки» и «психология деятельности» — имеет более глубинное основание. Оно приоткрывается тогда, когда происходит переход от психологии — к метапсихологии, к тому, что (в буквальном значении приставки «мета») стоит «за» психологией.

Чтобы понять психологию школы Д. Н. Узнадзе, необходимо постичь мета-психологию психологии установки, открыть то, что стоит «за» ней, погрузиться в ту культуру мышления, из которой школа Д. Н. Узнадзе произрастает. Вряд ли бы школа психологии установки столь органично вписалась в историю ведущих психологических школ XX века, если бы «за» психологией установки не проступали как ее исходные основания учение о монадах Готфрида Лейбница и «философия жизни», идеи о «жизненном порыве» как источнике творческой эволюции неутомимого французского философа Анри Бергсона. Д. Н. Узнадзе не раз писал и о том, что «душа проникла всюду». За этими словами угадывается связь мировоззрения Д. Н. Узнадзе с философской культурой Бенедикта Спинозы. С философией Спинозы Д. Н. Узнадзе роднит мысль о человеке как причине самого себя, то есть идея о человеке как самопричинном и, тем самым, свободном существе. Эта мысль достигает своего апогея в таком парадоксальном и убииственном для традиционных подходов к пониманию при чинности в философии тезисе школы Д. Н. Узнадзе, как положение о том, что человек приходит в свое настоящее не прямо из прошлого, а конструирует свое настоящее, как претворение эскиза будущих действий, как воплощение установок, то есть готовностей к будущим действиям.

Любым ученым, которые рисковали говорить о роли будущего в целенаправленном поведении живых систем, был уготовлен костер. Их обзывали еретиками, мистиками и теологами. Но именно они, и среди них Дмитрий Николаевич Узнадзе, открыли путь в страну неклассического мышления, в мир неклассической психологии, в такую теорию относительности человеческих сознаний и бессознательного, которая подстать теории относительности Эйнштейна.