По ту сторону тени

А там, во дворце, Неф пытается дать Хали телесную оболочку, и тогда жестокая богиня поработит всю Мидсайру, а возможно, и мир. Поработит и уничтожит. Даже не вселяясь в человеческое тело, она превратила Халидор в бак с дерьмом, вселив в души людей страх и ненависть. На что же она способна, если обретет плоть? Дориану ничего не остается, как остановить Нефа. Да, король-бог может помешать Нефу Даде, он знает все приемы, которые может употребить в сражении бывший учитель. Судьба Дженин вторична, отвлекающий момент на огромном художественном полотне. Жизнь Дориана и его искусство представляют собой слишком большую ценность, чтобы броситься спасать женщину, тогда как главное сражение, которое решит судьбу Мидсайру, идет всего в нескольких шагах от него. Еще один, последний раз Дориан зайдет во дворец как король-бог Уонхоуп, в последний раз вызовет вир и разрушит все, что сотворил Неф. Уничтожит дело рук Хали, а потом умрет. Наконец-то его битва закончится. Уж если не удалось прожить порядочную жизнь, то пусть он хотя бы примет достойную смерть.

Кроме того, Дженин для него умерла.

— Дориан, — еще раз позвал Солон. — Дориан, вернись.

Дженин умерла для короля-бога Уонхоупа и даже для Дориана, но на самом деле она осталась в живых. Он хотел улучшить жизнь своего народа, исправить зло, что совершил отец, и для этого обзавелся гаремом и поднял из праха кралов. Он перебил детей, своих сводных братьев, насиловал девушек и в конце концов развязал войну. В действительности он совершил столько преступлений, за которые ненавидел отца, и времени ему понадобилось гораздо меньше. А правда заключается в том, что Дориану всегда хотелось прослыть великодушным, а не быть им на самом деле. И вот сейчас он снова собирается совершить прежнюю ошибку. Неудивительно, что ему так хотелось избавиться от пророческого дара там, в Ревущих Ветрах. Чтобы не видеть, в кого превратится.

— Идите внутрь и убейте узурпатора, — велел вюрдмайстерам король-бог Уонхоуп. — Я сейчас последую за вами.

Они тут же зашли во дворец. Возможно, даже послушаются его приказа. Это уже не имеет значения. Нельзя оставить их здесь, рядом с собой, так как вюрдмайстеры попытаются его остановить.

— И вы тоже, — обратился король-бог к телохранителям, которые тоже беспрекословно выполнили приказ.

Стоило Дориану прикоснуться к слабым и хрупким остаткам таланта, как внутри все перевернулось, протестуя против его действий. Дориан подготовил заклинания, не давая себе времени на размышления. Заклинания были знакомыми, он однажды ими пользовался в юности. Возможно, всего этого слишком мало и слишком поздно. Нет способа расплатиться за зло, которое он совершил. Нужно уничтожить Нефа, а потом умереть.

Дориан слышал самый знакомый голос, советов которого слушался столько раз. Всякий раз, думая об искушении, Дориан в него непременно впадал. Сейчас настало время действовать и наконец совершить добро. Не важно, узнает кто-нибудь о нем или нет, и не надо думать, большое это добро или малое.

Сделав глубокий вдох, Дориан собрал весь оставшийся талант и вырвал из себя вир. Вместе с виром вырывались частицы таланта, но Дориан врезался все глубже и глубже. Осталось так много открытых ран, и Дориан понял, что больше не сможет владеть собой, когда проснется пророческий дар. Нахлынет безумие, которого он так боялся и старался одолеть, и уже останется навеки.

Преодолевая тошноту, Дориан отшвырнул золотые цепи и белый плащ короля-бога.

— Солон, друг, — прохрипел он, задыхаясь, — едем со мной. Только скорее.

95

Логан не знал, как развиваются события на поле боя. После того как был подан сигнал, извещающий о том, что Дженин нашли, он бросился навстречу воинам, которые находились на восточном склоне холма, ниже дворца. За их спинами вспыхнул огненный знак, призывающий бросить в бой все резервы. Для Логана это не имело значения.

У подножия холма отряд, который по приказу Логана отправился спасать Дженин, ввязался в бой с несколькими сотнями халидорцев. Земля здесь была покрыта черной пылью, оставшейся от Черного Кургана. Пыль уже улеглась, но во время сражения воины снова подняли ее, и было трудно разобрать, как идет сражение.

Слой пыли достигал шести дюймов, и Логан не рискнул пойти в атаку, опасаясь, что лошади попадут ногами в замаскированные ямы-ловушки.

Логан вместе с авангардом отряда подъехали на расстояние тридцати шагов, когда в черном облаке пыли стал вырисовываться напоминающий медведя силуэт. Только это был не медведь. К шкуре чудовища прилипли вопящие от ужаса и боли люди.

— Назад! — крикнул Логан. — Это ферали!

Он свернул влево и столкнулся с вынырнувшей из черной тучи толпой халидорских воинов, которые старались убраться с пути ферали. В рядах халидорцев, которые не ожидали встретить кавалерию, началась паника, и воины Логана прошлись по ним, словно бороздой. Боевой конь Логана растоптал дюжину врагов, но трупов было так много, что продвигаться дальше стало невозможно.