— Разделишь со мной вечность? — повторил он. Почему-то сейчас ему этот вопрос казался самым правильным, хотя и абсурдным. Как и сама надежда на то, что ведьма согласится. Слова давались с трудом, но они казались очень важными: — Я не настаиваю, чтобы ты отвечала сразу. Ведь люди порой не знают, что делать со своей жизнью, не говоря уже о вечности. Ты можешь отказаться, если хочешь. У тебя всегда будет возможность передумать, если вдруг ты решишь, что не хочешь… Но я бы хотел видеть тебя счастливой… И я… Я не хочу тебя терять… Я, наверное, сейчас выгляжу как полный идиот, да?..
Ведьмолов окончательно стушевался. Ему снова подумалось, что сворачивать шеи умертвиям всё же легче, чем объясняться в любви. Чувствовать себя так нелепо ему ещё не доводилось.
Лада с любопытством и недоверием прищурилась.
— А тебя не смущает, что я — ведьма-двоедушник?
Он отрицательно покачал головой. Она поджала губы, обдумывая его слова. Ждать становилось всё невыносимее, затянувшееся молчание било по нервам. Ему вдруг отчаянно захотелось забрать слова обратно, извиниться и сказать, что он наговорил лишнего, однако Ладамира прижалась щекой к его груди и тихо произнесла:
— Давай попробуем.