По ту сторону вдохновения (сборник)

Несколько дней я промучился, выдумывая новое название. В голову лезла и казалась очень удачной разная чепуха вроде «Иного не дано» или «Время – решать», но поскольку меня просили предложить три варианта, я добавил на отсев, до кучи – «ЧП районного масштаба». Выбрали именно его. Более того, именно это название, как идиома, прочно вошло в русский язык. Я пишу эти строки в Светлогорске. Накануне, прогуливаясь по балтийской набережной, увидел в киоске «Калининградскую правду» с огненной «шапкой»: «ЧП районного масштаба. На Куршской косе сгорело 15 гектаров леса!» Вот вам и до кучи…

Еще жив был Черненко, с мучительной одышкой поднимавшийся на трибуну еще никому в голову не приходило бросать клич о перестройке, а тут вдруг вышла повесть. Кстати, сегодня даже в учебниках литературы допускают ошибку, относя «ЧП…» к перестроечной литературе. Нет, в январе 85-го, когда первый номер журнала поступил к подписчикам, о «новом мышлении» не помышлял и Горбачев. Бурный отклик в обществе, дискуссия в комсомоле, восторг забугорных радиоголосов – все это, конечно, насторожило власть. Меня, как я сказал выше, крепко критиковали и в печати, поругивали и во время многочисленных встреч с активистами.

Был и такой забавный случай. В конце 1990-х писательница Марина Юденич, с которой мне прежде встречаться не доводилось, вдруг позвонила и как давнего знакомца позвала на презентацию своего нового романа. Недоумевая, я пошел. Марина, похожая на литературную львицу Серебряного века наподобие Зинаиды Гиппиус, сидела в глубоком кресле. Вся в черном, она «рукою, полною перстней», держала на отлете серебряный мундштук с длинной дымящейся сигаретой. Гости стояли в очереди, чтобы подойти и выразить свой восторг по поводу ее новой книги. Писательница в ту пору работала в администрации президента Ельцина. Она принимала похвалы с тонкой усталой полуулыбкой. Дошло до меня. Я книгу не читал, но высказал удовлетворение от знакомства и пробормотал что-то отвлеченно поощрительное.

– А ведь мы с вами, Юра, знакомы…

– Неужели?

– Да, представьте, мы встречались в той, прежней жизни. Неужели не помните?

– Нет, простите…

– Я вам напомню. 1985 год. Обсуждение вашего «ЧП…» в горкоме комсомола. Сообразили?

– Нет.

– А кто ругал вас сильнее всех? Ну!

И тут перед моим мысленным взором возникла трибуна, а на ней молодая комсомольская активистка в люрексовом костюме и чуть ли не в красной косынке по моде 1920-х. Рубя рукой воздух, она обвиняла меня в поклепе на советскую молодежь.

– Вспомнили? – догадавшись по моему лицу, усмехнулась она. – Это была я, секретарь Железнодорожного райкома Марина Некрасова…

– А теперь вы, стало быть, Юденич?

– Да, Николай Николаевич – мой родственник… Решила взять родовую фамилию.

«М-да, – подумал я. – При советской власти Некрасова, при антисоветской – Юденич. Удачно…»

Теперь Марина больше занимается помощью людям, попавшим в беду. Я по ее просьбе даже обращался на одной из встреч к президенту Путину, чтобы разобрались, наконец, в судьбе молодого офицера, героя чеченской войны, обвиненного в убийстве и получившего огромный срок. Проверка на полиграфе, между прочим, подтвердила его невиновность, а он как сидел, так и сидит.

…Меня массированно критиковали год, а осенью 1986-го дали за «ЧП…» премию Ленинского комсомола и ввели во все мыслимые и немыслимые выборные органы. Я стал даже членом президиума Фонда культуры, который возглавляла Раиса Горбачева, а вокруг нее интеллигентно извивался академик Лихачев. Как раз в октябре я затворился в Доме творчества в Гульрипши, но меня с радостной вестью нашли там ребята из Сухумского горкома, повезли в ресторан, а едва выпив, стали жаловаться на нестерпимые утеснения со стороны Тбилиси. По окраинам советской империи начинались межнациональные «терки».

Набирала обороты перестройка. Страна менялась, люди смелели, власть хотела соответствовать этим переменам. В основном на словах… В Театре-студии Табакова с большим успехом шел спектакль «Кресло» – инсценировка «ЧП…». В 1988-м прогремела экранизация Снежкина, который на следующий день после премьеры тоже проснулся знаменитым, так как ленту запретили для широкого показа.

А в 1991 году комсомол исчез вместе с «советской Атлантидой». Как и не было. В новой литературе герой прямо из роддома, минуя гнусные совковые учреждения: ясли, детский сад, школу, октябрятство, пионерию, комсомол, сразу попадал в диссидентское подполье. Но я продолжал писать о комсомоле и в романах, и в статьях, и в эфирных выступлениях. А к 80-летию ВЛКСМ написал нашумевшую статью «Поставим памятник комсомолу!», опубликованную в еженедельнике «Собеседник». Сейчас, когда идет подготовка к 100-летию ВЛКСМ, я вошел в центральный оргкомитет. Юбилей этой огромной и некогда могучей организации нужно отметить с размахом, хотя бы не слабее, чем 50-летие «Бульдозерной выставки»…