По ту сторону вселенной

— Проделке? «Долой компьютеры и да здравствует Джонамо»? Ваша популярность приобрела странные формы. Помните наш первый разговор?

— Второй. Впервые мы разговаривали в Оультонском заповеднике.

— Да, конечно…

— А тогда, после концерта… Вы назвали меня возмутителем спокойствия. И, кажется, оказались правы. Никогда бы не поверила, что мое искусство может вселить в души людей не доброту, а жажду разрушения. Если так, то незачем жить!

Голос Джонамо был бесстрастен. Но за этим внешним бесстрастием угадывалась с трудом сдерживаемая нестерпимая боль.

«Уж лучше бы она расплакалась», — подумал Председатель. Но он знал, что Джонамо не расслабится, не зарыдает, а так и останется в сверхчеловеческом напряжении, пока… Каким окажется это «пока», Председатель не представлял.

И тем не менее, когда он заговорил, голос его был тверд и спокоен.

— Не будем спешить с решениями. То, что произошло в Сеговии-Бест, — единичный случай, аномалия. Послушайте… — вдруг осенило его. — Вам надо выступить по глобовидению!

— Мне? После того, как… Да я же не смогу играть!

— Кто сказал, что вы должны играть? Объясните тем, кто разрушил компьютериал, какой они нанесли вред нашему общему делу.

Послышался зуммер информ-компьютера.

— Простите, Джонамо, я сейчас… — поспешно проговорил Председатель и протянул руку к сенсору.

— Получены результаты логико-вероятностного анализа. С вероятностью ноль девяносто девять преступление совершено детьми.

— Не может быть! — воскликнул Председатель. — Вы слышали, Джонамо, это были дета! Детская проделка, но сколько новых задач ставит она перед нами!

19. Восстание

Когда Стром предложил дать убежище гемянам, люди на Утопии еще жили по-старому, замкнуто. Сообщение о трагедии Гемы нарушило эту замкнутость.

Утопийцы, каждый из которых переживал собственную драму, с энтузиазмом поддержали Строма. Они не имели ни малейшего представления о тех, кому предстояло оказать гостеприимство. Сколько их? Какие они? Все эти и подобные им вопросы отступили на задний план перед благородным порывом протянуть руку помощи братьям по разуму, попавшим в беду.

Не было ни возражений, ни споров. Никто не требовал подробностей, не высказывал опасений. Вопрос решали в принципе — да или нет.

Все сошлись на том, что надо без раздумий прийти на помощь. Гемянам?

Безусловно! А почему и не друг другу? Ведь каждый из них нуждался в участии, поддержке.

И Утопия восстала. В отличие от прежних социальных взрывов, сотрясавших систему Мира, это восстание было бескровным и ненасильственным. Оно совершалось под лозунгами: «Не желаем больше тунеядствовать!», «Хотим приносить пользу обществу!», «Хватит быть нахлебниками!».

Игин и Стром возглавили восстание — не как вожди, а скорее как зачинщики.

Их настроения разделяли большинство утопийцев. Одних явно, других подсознательно тяготило унизительное состояние вынужденного безделья.

Одиночество, на которое они добровольно обрекли себя, скрывая от окружающих собственные переживания, замыкаясь в скорлупу домашнего мирка, было невыносимо для всех.

Начали создаваться всевозможные кружки, объединения по интересам, клубы.

Они становились центрами взаимного притяжения людей. Возродился интерес к творчеству. Разрабатывались и заинтересованно обсуждались поистине утопические проекты. Большая их часть так или иначе касалась спасательной экспедиции на Гему. Был образован штаб Гемы. Руководящую роль в нем играл Стром.

О переменах сразу же известили Мир. Отныне Утопия перестала быть планетой-потребителем…

А ведь ее иждивенческое положение долгое время казалось естественным.

Забыли, что труд — непременный компонент человеческой жизни. Потому и придумали Утопию. Применительно к ее целям, какими они изначально представлялись, само слово «труд» заменили, словно эквивалентом, словом «отдых».

В истории Мира были времена, когда люди отстаивали право на труд, потому что оно отождествлялось с правом на существование. Тогда труд был жестокой необходимостью. И эта необходимость заслонила вторую сторону — потребность трудиться.

Утопийцы, обеспеченные не только самым необходимым, но и малейшими мелочами, тем не менее остро ее ощущали. Конечно, при желании всегда можно найти объект труда. Так и пытались сделать многие утопийцы. Однако труд должен быть осмысленным и целеустремленным, только в этом случае он способен приносить удовлетворение. Выращивать овощи, чтобы не умереть с голоду, — труд, преисполненный глубокого смысла. Делать то же самое в условиях, когда промышленное производство пищи свело на нет представление о голоде, — нелепость.

И обитатели Утопии утвердили свое право на общественно полезный труд.

Теперь уже звездолеты доставляли непривычный груз: станочные комплексы, полчища промышленных роботов, компьютеры всех уровней, многопрофильную аппаратуру. Получателем был Совет специалистов во главе с Игиным. А вокруг Строма сплотился своего рода мозговой центр — физики, математики, футурологи. Его почетным председателем стал великий Борг.