По ту сторону Вселенной

В истории Мира были времена, когда люди отстаивали право на труд, потому что оно отождествлялось с правом на существование. Тогда труд был жестокой необходимостью. И эта необходимость заслонила вторую сторону потребность трудиться.

Утопийцы, обеспеченные не только самым необходимым, но и малейшими мелочами, тем не менее остро ее ощущали. Конечно, при желании всегда можно найти объект труда. Так и пытались сделать многие утопийцы. Однако труд должен быть осмысленным и целеустремленным, только в этом случае он способен приносить удовлетворение. Выращивать овощи, чтобы не умереть с голоду, труд, преисполненный глубокого смысла. Делать то же самое в условиях, когда промышленное производство пищи свело на нет представление о голоде, нелепость.

И обитатели Утопии утвердили свое право на общественно полезный труд. Теперь уже звездолеты доставляли непривычный груз: станочные комплексы, полчища промышленных роботов, компьютеры всех уровней, многопрофильную аппаратуру. Получателем был Совет специалистов во главе с Игиным. А вокруг Строма сплотился своего рода мозговой центр - физики, математики, футурологи. Его почетным председателем стал великий Борг.

Старик преобразился. Его сухонькая фигура приобрела былую осанку, глаза прояснились. Мыслил он по-прежнему остро и въедливо, то и дело ставя в тупик своих высокообразованных коллег, которых продолжал считать учениками и независимо от возраста называл не иначе как юношами.

Мозговой центр разрабатывал альтернативный вариант помощи гемянам, в основу которого была положена идея мыслепортации, высказанная Боргом при его первой встрече со Стромом и Игиным. Казавшаяся вначале абсурдной, она увлекла ученых-утопийцев, послужила поводом для яростных дискуссий и вот теперь претендовала на практическое воплощение.

Сам Борг не участвовал в спорах. Он лишь хмурил кудлатые брови, когда кто-либо подвергал идею нападкам, или одобрительно сверкал глазами, шепча себе под нос:

- Браво, юноша! Вот это по-моему... мгм...

Но когда, запутавшись в аргументах, спорщики обращались к его авторитету, Борг несколькими фразами, иногда серьезными, чаще насмешливыми, вносил в предмет спора абсолютную ясность.

Пришел день, и дискуссии иссякли, теория приобрела законченность, и встал вопрос о решающем эксперименте. Его главная участница была давно уже определена, хотя пока еще не догадывалась об уготовленной ей роли. Посвящать ее в задуманное мозговым центром рискованное предприятие не спешили, потому что знали: ради спасения людей Джонамо не пожалеет жизни. К тому же обсуждать столь важный вопрос по радио считали неудобным.

Наконец Борг начал проявлять нетерпение.

- Вам нужно лететь на Мир, - торопил он Строма.

- Пусть летит кто-нибудь другой.

- У всех нас есть мгм... амбиции. Подымитесь над ними, говорю я вам!

- При чем здесь амбиции? - возмущался футуролог, однако в душе сознавал, что старик прав.

Стром никак не мог преодолеть психологический барьер: он до сих пор испытывал болезненное чувство, вспоминая о том, что пережил на Мире. Рассудок убеждал, что времена изменились, его теория восторжествовала и ему воздадут по заслугам, но стыд за себя, за свое поведение в разговоре с Председателем оказался сильнее.

Лететь на Мир неожиданно вызвался Игин.

- Соскучился, сил моих нет, - багровея от смущения, признался он Строму.

Последние месяцы Игин буквально расцвел. Работа в Совете специалистов увлекла его. Пожалуй, ее масштабы были внушительнее, чем на Мире, где он отвечал за единственный, пусть и очень важный, индустриал.

Здесь же предстояло создать промышленный потенциал целой планеты!

В этом деле нашлось немало знающих и энергичных помощников. Игин диву давался, каких резервов, ничуть не жалеючи, лишил себя Мир. Почему человек оказался там в каком-то ущербном, зависимом положении? Казалось бы, все делалось для его блага, он был центром вращения многочисленных колесиков, каждое из которых служило ему верой и правдой, однако сооруженный им механизм связал своего создателя по рукам и ногам, подчинил собственному ритму, отбил вкус к инициативе.

И вот Мир вслед за Утопией выходит из оцепенения, и сердце Игина рвется к нему, встающему с сонного ложа...

- Смотрите, не останьтесь там, - с ревнивой подозрительностью предупредил Стром. - Это было бы предательством по отношению к Утопии, ко всем нам!

- Сто лет мечтал остаться! - вознегодовал Игин, еще более багровея при мысли, что футуролог распознал самое заветное его желание.

Игин улетел с первым же звездолетом, замучив напоследок помощников множеством инструкций и сам получив не меньше от мозгового центра.

20

Возрождение

На фоне громадного, сияющего черным лаком рояля Тикет казался мотыльком, порхающим по клавишам. Ноги в репленовых рейтузах не доставали до педалей.

- Не тряси рукой, - терпеливо повторяла Джонамо. - И не прогибай пальцы. Ладонь должна быть такой, будто ты держишь мячик. Вот, смотри...

- Надоело играть гаммы! - взмолился Тикет. - Меня заставляете, а сами никогда...

- Ты ошибаешься. Когда я училась, то играла гаммы и этюды целыми днями. Без этого невозможно развить технику.