По ту сторону Вселенной

- Увы, здесь нужна не арифметика, а векторная алгебра в самом сложном виде. Мозг человека содержит один информационный канал, не так ли? Никто не в состоянии одновременно читать стихи, петь, разговаривать, отдавать распоряжения - это делается поочередно. Коллективный же мозг - система с множеством параллельно действующих каналов. Однако, став ее частью и получив возможность информационного обмена с остальными частями, вовсе не обязательно разом задействовать все каналы. Теоретически вы можете так поступить. Только зачем?

- Но если я все же захочу воплотить в своем сознании личности всех людей?

- Воплощайте сколько угодно! Ручаюсь, это быстро вам надоест!

- А если все пожелают стать, скажем, Сарпами?

- Пожалуйста! Только вероятностные законы вряд ли допустят такое. Другое дело, когда вам понадобится воспользоваться знаниями, опытом или мировосприятием Сарпа, Зура, Эрта, взглянуть на окружающее их глазами. Тогда вы присоедините их личности к своей. Но в основе останетесь самим собой. И они будут связаны не только с вами. Возникнет множество перекрестных связей, живое, динамичное, непрестанно изменяющееся.

- Значит, если возникнет необходимость в помощи...

- ... То десятки, сотни Кеев, Горнов, Угров окажут ее любому, кто в ней нуждается.

- А сохраним ли мы при этом свободу личности? - продолжал сомневаться Кей.

- Вас смущает возможность позаимствовать чужую личность, не испросив согласия? - уточнил Сарп.

- А вас нет?

- Коллективное мышление несовместимо с психологией собственника. Тут уж или - или. Но неужели вы...

- Нет, нет! - поспешил оправдаться Кей. - Я затеял этот диспут, чтобы до конца разобраться во всем. Итак, коллективный мозг имеет множество личностных воплощений. И эти воплощения столь же разнообразны, как и сами личности. Так?

- Я бы еще подчеркнул вероятностный элемент воплощений, устраняющий угрозу стандартизации интеллекта.

- Теперь вопрос, как отнесутся к нашему замыслу остальные...

- "Призраки"? С людьми вы уже не считаетесь? - поддел Сарп.

Кей смутился.

- Вы нащупали мое больное место. Я и сам ловлю себя на том, что отвыкаю от общения с людьми. Даже с Интой. А я ведь по-прежнему люблю ее.

- Так поделитесь с людьми электронным подсознанием!

- Людей слишком мало, чтобы подвергать их опасности. Где гарантия, что все сойдет благополучно для психики? Вот испытаю на себе как следует, и тогда...

- Похвальная осторожность, - с едва уловимой иронией отозвался Сарп. Не зря вы как-то упомянули, что избегаете ненужного риска.

- Корлис однажды обвинил меня в трусости...

- Нет, вы не трус, - со странной интонацией заметил "призрак". Вы человек отчаянной смелости. И все же... Есть в этой отваге что-то граничащее с трусостью. Не пойму, что именно...

... До обидного просто и буднично осуществилась задумка Кея. "Призраки" приняли ее так, словно она уже давно вызревала в их собственных умах, и вот теперь пришло для нее время.

Никаких технических новшеств не потребовалось. Серия экспериментов в ускоренном масштабе времени, несколько проб на добровольцах, среди которых, разумеется, были Кей с Сарпом, затем первое опытное включение в полном объеме, и коллективный интеллект начал действовать!

Кей наслаждался обретенной им интеллектуальной мощью. Повторилось то, что он испытал, впервые подключив к мозгу электронное подсознание, но уже на новом, неизмеримо более высоком уровне. И опять он заново узнавал себя, сначала робко, а затем все более уверенно примеряя к себе многочисленные воплощения коллективного интеллекта.

Это превратилось в своего рода игру ума, игру увлекательную и даже азартную. Она поглотила его, оторвала от реального мира.

И Кей забыл, ради чего он предпринял дерзкую попытку перестроить человеческое мышление. Забыл о самом человеке. Инстинкт исследователя, первооткрывателя на время, пусть исчисляемое днями, вошел в противоречие с нравственностью. Обретя недоступную ему прежде дальнозоркость мысли, он выпустил из поля зрения близкое, не смог разглядеть приблизившуюся вплотную беду...

9

Отзовись!

В задумчивости стоял Ктор над хрустальным саркофагом Джонамо. Смерть Строма вызвала в его душе трагический резонанс. Она ассоциировалась и с тоской по непробудно спящей Джонамо, и с мрачными раздумьями о почти уже прожитой жизни.

Ктор вглядывался в безмятежное, нестареющее лицо жены. Неужели за его дорогими чертами - пустота, бездумность, холод небытия? Книга со стертыми строками, погасший огонь, оборванная струна...

Он был близок к отчаянию. Больше не верил Боргу. При мысли об этом чванливом старце его охватывала злоба. Как можно столь безответственно распоряжаться чужой жизнью?! К тому же жизнью женщины - красивой, чистой, любимой, которая могла бы стать матерью, взрастить трепетный стебелек, устремленный в будущее. И это человек, провозглашенный великим ученым? Нет, маразматик, утративший остатки ума!

Игин тоже вызывал у него неприятное чувство, хотя Ктор и старался пересилить себя. Как ловко он притворялся, что приехал на их свадьбу, а сам выжидал момент, когда можно будет действовать наверняка... Бедная, доверчивая Джонамо!