По ту сторону зеркала

Надя уже вернулась в комнату, а хозяйки все не было. Она огляделась. Комната большая, с двумя высокими окнами. Мебель разномастная, частью старинная, частью шестидесятых годов. Одну из стен украшала высокая печь с изразцовыми плитками. Сразу за ней отгороженная ширмой кровать. У стены напротив — вполне современный просторный диван. Посередине комнаты — круглый стол на разлапистой ножке. Когда Надя рассматривала фотографии, выставленные за стеклом книжного шкафа, в комнату вернулась Фаина Абрамовна.

— Деточка, тебе, наверное, будет удобнее на этом диване, — сразу сказала она.

Молодой, звучный голос совсем не подходил старушке, ее глубоким морщинам, крючковатому носу, седым слегка вьющимся волосам. Она была ростом Наде по плечо, к тому же над левой лопаткой возвышался заметный горб.

— Свои вещи можешь сложить вот в этот шкаф, он почти пустой, продолжала она тараторить. — Я приготовила грибной суп, а на второе у нас рыбные котлеты. Ты любишь рыбные котлеты?.. Рыбу есть надо, в ней фосфор, он полезен для мозговой деятельности. У вас в Сибири рыба есть? Что вы там едите, пельмени, наверно?

Болтая таким образом, Фаина Абрамовна налила суп в заранее приготовленные тарелки и пригласила Надю к столу.

Когда покончили с первым, хозяйка сбегала на кухню и принесла рыбные котлеты с картофельным пюре. Кушала Фаина Абрамовна быстро и молча, Надя тоже постаралась скорее расправиться со своей порцией. И только за чаем, к которому Надя достала из чемодана коробку с конфетами из Новосибирска, старушка заговорила.

— Так вот ты какая, Наденька! Совсем взрослая девушка! Тебе тридцать три? И до сих пор не замужем? Удивительно при твоей внешности…Такая эффектная молодая женщина…

Надежда улыбнулась, еще пару недель назад она бы не показалась эффектной даже этой старушке.

— Пожалуй, в тебе есть что-то от Аркадия Степановича, он был очень породистый, представительный мужчина. Лидия Александровна мне запомнилась несчастной раздавленной горем женщиной. Это естественно, два года после ареста мужа она жила как под ножом гильотины, и все-таки за ними пришли… Мише тогда было семнадцать, очень симпатичный парень, а Сонечке всего девять. Ах, Наденька, это было страшное время!.. Всех, кто занимал хоть сколько-нибудь важную должность, рано или поздно арестовывали. Аркадий Степанович был какой-то шишкой на железной дороге, а в соседней квартире взяли главного хирурга Покровской больницы. Выше этажом — инженера сталепрокатного завода. Все из «бывших», то есть выучились еще до революции… Ты знаешь, что вся эта шестикомнатная квартира принадлежала твоему прадеду? Он въехал сюда в шестнадцатом году и сразу после женитьбы. В двадцатых началось уплотнение. Мы получили ордер в начале тридцатых, до этого жили в бараке на Кожевенной линии — мой отец там всю жизнь проработал на заводе. Аркадий Степанович, его жена, теща и дети тогда занимали всего две комнаты, эту и соседнюю. А мы ютились возле кухни, там самая маленькая комната, десять метров, а было нас пятеро. В остальных комнатах жили семьи рабочих с Балтийского завода. Как мне помнится, тогда в квартире проживало не меньше тридцати человек. Ты себе можешь это представить?..

Надя пожала плечами.

— Когда арестовали Аркадия Степановича, — продолжала рассказывать Фаина Абрамовна, — сразу пришли из домового комитета и предложили твоей прабабке освободить одну комнату, а когда и Лидию Александровну с детьми сослали, сюда вселилась семья айсоров, они раньше в подвале нашего дома жили… Деточка, ты ведь, наверное, не знаешь, кто такие айсоры? Это такие восточные люди, считающие себя потомками ассирийцев. Они из поколения в поколение работали в больших городах сапожниками и чистильщиками обуви. Держались своих кланов, дочерей замуж выдавали только за айсоров. В последние годы их что-то не видно, да и будок по ремонту обуви тоже… А та семья недолго прожила здесь, в блокаду все они умерли. Многие из нашей квартиры умерли в блокаду, погибли на фронте… Мой брат скончался от ран после окончания войны, мы тогда уже в этой комнате жили… Кстати, Наденька, горка и шифоньер остались от твоих предков, ведь тогда комнаты репрессированных передавали следующим жильцам вместе со всем скарбом. Погоди…

Старушка резво вскочила, открыла нижнюю дверцу горки и достала оттуда толстый альбом в кожаном переплете.

— Вот, я нашла его после войны, за шкаф в коридоре завалился. Рука не поднялась выбросить такую добротную вещь.

Надя с волнением раскрыла альбом. На первой странице она увидела фотографии полной дамы в темном платье и пожилого мужчины в сюртуке и галстуке.

— Должно быть, это родители Аркадия Степановича, я Сонину бабушку в живых не застала. Там дальше он студентом, потом молодым инженером.

С фотографии на Надю смотрел одетый в форменную тужурку высоколобый мужчина с аккуратной бородкой.