По ту сторону жизни, по ту сторону света

Кивает, взлетает в седло. И наконец, оставляет меня с моим другом. Единственным другом, единомышленником и соплеменником. Мы с ним – одной крови. Он такой же, как и я – не пойми что, ни живой, ни мёртвый, не конь, не человек, не тварь дрожащая, но и права не имеет. Игрушка богов. Инструмент в Большой Игре. Осёдланный и взнузданный.

Война эта для нас оказалась крайне утомительной и скучной.

Целый день идёшь скорым маршем, на закате – земляные работы до полуночи. А на утро, как день сурка, та же Пустошь, тот же ускоренный марш по старой Западной дороге, те же земляные работы вечером. Одно радует – снабжение, пока, не празднует дурака. Кормим народ, как тех гусей, которым отращивают печень для фуагры, чуть не силой кашу, приправленной жирным мясом, в зоб забиваем. До отвала. А как отвалились – ещё одна порция!

Понемногу перестраиваем структуру «Усмешки». Раз уж у нас – пехотная бригада, то надо создавать бригадное управление. С соответствующими структурами управления и обеспечения. Начиная от службы связи (вестовые), штаба, службы тыла и бригадных мастерских. Соответственно – батальонные управления. Мало ли, что появились комбаты (как они носы задрали, получив новое непонятное наименование!), к батальону прилагалась своя служба управления. Свой штаб, свой тыл.

Народ тихо обалдевал. Некоторые даже роптали, что на одного с копьём скоро будет двое захребетников. Пока я не пояснил, что все эти финтиклюшки – вне боя. А в бою у каждого имеется своё место в линии. Вестовые, в битве – конная разведка и застрельщики, штабы – резерв командования на оперативное реагирование. Боевое охранение на марше – конница и в битве. Самые опытные, соответственно и бронированные всадники – тяжёлая конница, способная как к удару, контрудару, так и затяжному бою в кровавой свалке. Разогнать конницу противника, обойти врага, ударить в тыл или в бок. Молодые – легкая конница. Разведка, охранение, беспокоящие, сковывающие действия. Ну и догнать улепётывающего врага, разогнать застрельщиков, если таковые появятся.

И, конечно же, основа нашего строя – коробки щитоносцев-копейщиков. На марше пять на двадцать, в бою двадцать на пять. Совет северян расстарался – все мои отменно одеты, обуты. У каждого крепкие копья и большие щиты, обтянутые кожей и оббитые медью краями и медными накладками для защиты кисти. А вот по доспеху не всё единообразно. Почти тысяча бойцов так и не получили даже льняных или кожаных панцирей. Естественно, они и есть лёгкая пехота и лёгкая конница. Более-менее единообразно бронированы сотни щитоносцев в кольчуги или толстые, жёсткие льняные или кожаные панцири, толстые штаны или броня для ног. У кого было своё, тот в нём и остался, лишь перекрасив или украсив черепом, содрав прошлые эмблемы и знаки. Кроме копья, имелся у бойцов и прочий «инструмент». Мечей было мало. Через одного топоры. Нож почти у каждого. Ножи – всех форм, размеров, вида и качества. В ножах никакого единообразия.

Но единообразие вооружение штука для Мира непонятная и немыслимая. Пока. Даже в Столице Империи стража на улицах только накидками своими одинаковая. А тоже снаряжена кто во что горазд. На минимально необходимом уровне защиты и вооружения.

Ну, думаю, новый мировой порядок это положение вещей изменит. Самим фактом поголовной вербовки всех подряд в полки, всех, без оглядки на имущественное положение новобранцев. И самим наличием крупных заводов, рассчитанных на выпуск тысяч одинаковых изделий в сжатые сроки. Потому как один и тот же меч или наконечник копья делать тысячами повторений – всяко проще, чем каждый раз выдумывать что-то этакое. Придут к чему-нибудь самому примитивному и простому в изготовлении, как меч римских легионеров, равнодушный к качеству стали, из которой его смастырили. Соответственно, будут сотнями выводить на поле боя одинаковых, как близнецы – мечников, копейщиков, стрелков с самострелами. Одинаковое оружие повлечёт за собой стандартизацию тактики применения оружия и бойцов. Что перерастёт в боевую тактику подразделений, потом в стратегию битвы и войны. И так далее. По списку. Тому самому, мусорному списку плохо склеенных меж собой обрывков чужих воспоминаний и утерянных в моей голове знаний.

Вернусь к моим баранам. Копают, соответственно, тоже все. Боевое охранение освобождено от трудовой повинности земляных бульдозерных нарядов, зато бдительно несёт вахту всю ночь, не смыкая глаз. Потому как они – сменные. И именно этим сегодня повезло стоять при параде, а не работать землеройками. Завтра будет наоборот. Проштрафившиеся чести стоять в охранении лишаются. И после всеобщего отбоя продолжают копать нужники на утро на все три с лишним тысячи человек.

Вместе со мной. Я, конечно же, нужники не копаю. Но сплю я мало. Так уж повелось, что быстро высыпаюсь, ведь часть меня, та, что от нежити – не потеет, не устаёт. Вот и я, частично мёртвый, долго не устаю, совсем не потею и быстро высыпаюсь. А потом, чтобы не скучать, занимаюсь «рукоделием». Как тогда, в прошлой жизни, в бане.