По ту сторону жизни, по ту сторону света

– Ты похож на него. Каким он был когда-то, – тихо пела она своим мелодичным голосочком, водя пальчиком по стеклу, выписывая на вспотевшей матовости затейливые вензеля.

Хотел спросить – на кого? Но промолчал. Мне фиолетово.

– Я лишь похож, – вздыхаю я, садясь на скомканной постели, пытаясь высмотреть свои вещи. – Я – не он. И не буду.

И усмехаюсь:

– Не можешь понять, почему нам не следует заниматься этим? Причин против много больше, чем за! Кто ты – не забыла? А вот я не забыл. И кто я не забыл. И что со мной будет, когда кое-кто решит, что, то волшебство, что подарила мне ты…

– Ты так мил! – пропела она.

Я не смотрел на неё в это время, штаны натягивал. Но перед моим мысленным взором проигралась анимация в её исполнении, соответствующая произнесённому. Бросил косой взгляд за подтверждением моей прозорливости. Но оказалось вдруг для меня, что она всё ещё привалилась к холодному стеклу, на лице её грусть, пальчик всё ещё выводит кренделя.

Мотнул головой – это тоже игра. Вся её жизнь – театр. И она актриса, прима этого театра.

– Я ему уже не нужна больше. Что я есть, что нет. Смотрит, не видя. Будто нет меня. Хуже, я лишь мешаю ему, – жалится мне она.

Встаю, цапаю саблю, куртку.

– Останься! – просит она. – Просто поспи рядом со мной. Прошу!

Взгляд её умоляющий. С болью где-то глубоко в этих бездонных глазах, за этими чарующими ресницами, за этой непокорной чёрной прядью, что сбилась на лоб. Задавленной, тайной, но острой, резкой болью, будто она только что сломала сама себя.

Поморщился, вздохнул:

– Понимаешь… – и спешно накидываю куртку на плечи, кивнув на окно. – У нас там всё пошло малёхо не по плану. Да что там! Всё там наперекосяк раскорячилось. Дел невпроворот. А время не ждёт.

– Я же не только беды могу множить, но и помочь! – тихо пропела она. – Я ведь привезла сюда первый выпуск новой школы. Не помню, как именно… какой-то строительной. А мои детки могут и кранами поработать.

От её слов «мои детки» меня пробил озноб. Бежать!

– Останься! Не уходи!

В другой раз, ладно? Как у меня подожмёт давление, как начнут срываться клапана, а болтовые соединения погонят стружку – приезжай! Отдраю тебя с полной самоотдачей. Обещаю. С твоими чарами иначе не выйдет.

– Я расскажу тебе о его уязвимости! – летит мне в спину убийственный довод.

Замедляюсь, запинаюсь на идеально ровном полу, как от выстрела под левую лопатку.

– Займи его место во мне! – частит она, отчаянным голосом бросает слова мне в спину, как пулемёт обжигающую очередь в половину ленты. – В моей жизни! В моей постели! В Совете! В Державе нашей! Вернись!

Убила меня! Навылет! Аж ноги подкосились, голова кругом пошла, как от ураганной кровопотери, тело деревянно-ватное, как от болевого шока смертельно раненного, сердце бухнуло и встало. Смертная тишина.

Точка схождения вероятностей. Критическая точка! Тот исчезающе редкий случай, когда взмах крыла бабочки может перевернуть планету. Перекрёсток судеб. И я – на нём! В тот самый миг, когда от моего решения зависит – ВСЁ!

Мысли – ураганом! Сметающим всё на своём пути смерчем.

Соблазнительно? Конечно же! Соблазнительно. Кому, как не ей знать его изъян? Не бывает систем без изъяна! Не бывает! В любой системе есть явные или скрытые уязвимости. Таков закон Мироздания. И в его защите просто обязан быть изъян. Тщательно скрытый и тайный, естественно, засекреченный по высшей категории. Но он должен быть. И она его знает. Никого к себе ОН не подпускает. Никого. Кроме неё. Ведь она не только сама себя сделала тем, кто она сейчас, но и его. Вместе они взлетали ракетоносителями, первой и второй ступенями, в заоблачные выси!

И да, вполне реально. Не звездёшь! Грохнуть самого главного Тёмного? Самого мощного! Ах, какая манящая цель для самонаводящейся торпеды. Главная миссия. Ах, какая цель! Темнее тёмного.

Обладать ею. Всегда. В единоличное пользование. Навсегда. Её! Идеальную, соблазнительную, томную, нежную, сладкую, неутомимую, кончающую, как станковый пулемёт – часто, ярко, потрясающе. Даже сейчас, опустошенный, а всё одно, от этой мысли, аж капает с краника.

Стать высшим советником? Как сладко для ЧСВ. Что мне поставить этот долбаный Совет на четыре кости? Прижать к ногтю? Несогласных в распыл. Из соображений революционной целесообразности. Запросто! Обрести абсолютную власть?

Уж я-то развернусь. Я-то точно знаю, как надо. Уникальный шанс! Стать Сталиным! Развернуть новый порядок в правильную сторону, в нужную. Против врага. Обратить оружие противника против него самого. Использовать мощности нового порядка, его более прогрессивного общественного устройства во благо этого несчастного Мира, во благо страждущих людей.

– Не интересует! – буркнул я, вылетая за дверь.

* * *

– Как? – спрашиваю, смахивая пот со лба.

– Не видать! – весело отзывается Кочарыш.

Его изрядно веселит то, что я, такой великий и ужасный, как Гудвин, прячусь от потрахушек. Дурень! Не от этого я бегу. Но даже объясни я ему – не поймёт, не поверит. Посчитает оправданиями.