По Уссурийскому краю

Между реками Синанцей и Тхетибе Иман принимает в себя с левой стороны в последовательном порядке следующие притоки: Ташидохе[170] (длиной в 50 км) и Хейсынгоу[171] (10 км). Между их устьями есть гора Ломаза-Цзун[172], далее будут речки Мыдагауза[173] (6 км) и гора того же имени и наконец речка Сяо-Шибахе[174] (25 км). С правой стороны в том же последовательном порядке будут: Вагунбе (40 км) с притоком Тайнгоу[175] (6 км) и Цуцувайза (15 км).

Река Тайцзибери длиной 100 км; она очень порожиста, завалена буреломом; в верхней части течет с востока на запад и только вблизи устья склоняется к югу. Вся долина покрыта густыми хвойно-смешанными лесами. В нижнем течении Тайцзибери имеет следующие притоки: с правой стороны Цологоузу[176] (12 км), Чанцзуйзу[177], с горой того же имени, и Сибичу[178]; потом следуют: Ханихеза[179], Бэйлаза[180] и Дунанца. Сибича образуется из слияния Сяо-Сибичи[181] и Санчазы[182] и имеет течение в среднем 9 км/ч, глубину около 1,5 м и ширину близ устья 50 м.

Если идти вверх по правой речке, то можно в 2 дня выйти на реку Бейцухе[183], по второй – в 4 дня на Шитохе[184] (верхний приток Бикина). С левой стороны в Тайцзибери впадают Нанца (25 км), Тяпогоу[185] (20 км), Цамцагоуза[186] (30 км), Поумазыгоу[187] (12 км) и Талинго-уза[188] (40 км). Между устьями третьей и четвертой рек находится довольно высокая гора, которую называют Логозуйза.

После принятия в себя Тайцзибери Иман поворачивает на запад. Здесь он шириною около 140 м, глубиной 3–4 м. Дальше с левой стороны в него впадают две маленькие речки: Шаньдапоуза[189] (8 км) и Кауланьтунь[190] (15 км). Последнюю китайцы называют Динзахе (Золотая река).

Летом, когда идешь по лесу, надо внимательно смотреть, чтобы не потерять тропу. Зимой, покрытая снегом, она хорошо видна среди кустарников. Это в значительной степени облегчило мне съемку.

Иман мало где течет одним руслом, чаще он разбивается на протоки. Некоторые из них имеют значительную длину и далеко отходят в сторону. Из них наиболее замечательны Тагоуза[191], Наллю и Картунская.

За эти дни мы очень утомились. Хотелось остановиться и отдохнуть. По рассказам удэгейцев, впереди было большое китайское селение Картун. Там мы думали продневать, собраться с силами и, если возможно, нанять лошадей. Но нашим мечтам не суждено было сбыться.

В промежутке между реками Динзахе и Картуном Иман принимает в себя много больших и малых притоков, которые имеют следующие названия: с правой стороны – Яумуга (25 км), Логозуйза[192] (20 км) и Вамбалаза, то есть Черепашья скала (25 км). Скалистые горы около Картуна носят то же название. Если смотреть на них в профиль со стороны Имана, то контуры их действительно напоминают черепаху. По рассказам удэгейцев, в горах между Логозуйза и Вамбалаза есть золото. С левой стороны в Иман впадают Каулентун (10 км), Сядопоуза (15 км), Чулагоу (40 км), Тундагоу (50 км), Тазыгоу[193] (15 км) и Хоамихеза[194] (12 км).

Картун собственно представляет собою большую котловину в 6 км длиной и 3 км шириной. Здесь насчитывается сорок две китайские фанзы.

Местность Картун можно считать границей, где кончаются смешанные и начинаются широколиственные леса. Горы в стороне от реки покрыты кедровым лесом, который зимой резко выделяется своей темной хвоей.

День кончился, когда мы подошли к Картуну. Солнце только что успело скрыться за горизонтом. Лучи его играли еще в облаках и этим отраженным сиянием напоследок освещали землю.

В стороне около речки виднелись китайские фанзы.

Слово «картун», вероятно «гао-ли-тунь», означает «корейский поселок». Рассказывают, что здесь в протоках раньше добывали много жемчуга. По другому толкованию «картун» означает «ворота». Действительно, на западе за Картуном долина опять суживается. С левой стороны к реке подходят горы Хынхуто[195], а справа длинный отрог Вамбалазы.

Более зажиточных фанз, чем на Картуне, я нигде не видывал. Они были расположены на правом берегу реки и походили скорее на заводы, чем на жилые постройки.

Я зашел в одну из них. Китайцы встретили меня враждебно. До них уже долетели вести о том, кто мы и почему удэгейцы нас сопровождают. Неприятно быть в доме, когда хозяева нелюбезны. Я перешел в другую фанзу. Там нас встретили еще хуже, в третьей мы не могли достучаться, в четвертой, пятой, десятой нам был оказан такой же прием. Против рожна не пойдешь. Я ругался, ругались казаки, ругался Дерсу, но делать было нечего. Оставалось только покориться. Ночевать около фанз мне не хотелось. Поэтому я решил идти дальше, пока не найду место, подходящее для бивака.

Настал вечер. Красивое сияние на небе стало блекнуть. Кое-где зажглись звезды.

Китайские фанзы остались далеко позади, а мы все шли. Вдруг Дерсу остановился и, закинув назад голову, стал нюхать воздух.

– Погоди, капитан, – сказал он. – Моя запах дыма найди есть. Это удэге, – сказал он через минуту.

– Почему ты знаешь? – спросил его Кожевников. – Может быть, китайская фанза?