По вашему желанию. Возмездие

— Я иду к нему, — сказал варвар, широкими шагами двигаясь вперед.

Эпидон засеменил следом.

— Боюсь, в настоящий момент это не самая лучшая идея, — стал объяснять он, помогая себе жестами. — Вы бы лучше побеспокоились насчет вашего лейтенанта. Ему придется ответить за свои поступки по всей строгости за…

Лайшам резко развернулся и положил ему руку на плечо.

— Моли своего бога, чтобы с ним ничего не случилось, — сказал он.

Оставшись один, сенатор нервно рассмеялся.

* * *

Амону Темному вскоре предстояло умереть, он это знал.

Гоун стоял, прислонившись к стене, а напротив него стояла дюжина вооруженных людей, и образованные ими тиски все сжимались и сжимались. Убегая, он думал лишь об одном: освободить дочь.

Отец боготворил свое дитя.

Кроме ребенка, у него ничего не осталось.

Но мысль о том, что азенаты могут использовать ее, чтобы заставить его подчиниться их воле, была невыносима. Амона охватила непреодолимая ненависть к захватчикам. Все, что они говорили, было чудовищной ложью. И от их угроз он тоже устал.

Несколько недель назад к нему пришел человек, сказал, что им надо поговорить. Как он нашел его? Загадка. Но азенат принес послание. «Твоя дочь в наших руках, варвар. Если не хочешь, чтобы с ней случилось несчастье, ты должен будешь нам повиноваться, когда мы тебя об этом попросим». Разрываясь между преданностью Лайшаму и безграничной любовью к дочери, гуон предпочел ничего не делать и никому ни о чем не говорить. Когда понадобится, поклялся себе Темный, он перейдет к решительным действиям. А потом сам вынесет себе приговор.

И вот, похоже, час настал.

Дюжина солдат, вооруженных мечами и копьями.

Дюжина солдат, преследовавших его по всему городу, до самого Золотого Моста.

В какой-то момент ему показалось, что он наконец оторвался от погони. Но азенаты все-таки нашли. И теперь они требовали, чтобы он бросил свое оружие, огромный боевой топор и сдался, и поэтому ему не оставалось ничего, кроме как всех их убить.

Сжав рукоять своего меча, с растрепанными волосами и распахнутой на груди кожаной курткой, Амон не собирался сдаваться. Солдаты императорской гвардии медленно надвигались.

Он распустил кичку еще на улицах Дат-Лахана. Дождь намочил ему лицо, Темный уже мысленно вверил свою душу богам и попросил прощения у своей дочери. Если ему не удастся освободить девочку, он должен будет умереть. Потому что иначе азенаты убьют ее.

Вождь гуонов поднял топор.

Где-то позади солдат он увидел юношу с матовой кожей на белом коне. Подумал сначала, что это ишвен. Но одет тот был настолько безупречно, что мог оказаться только обитателем богатых кварталов.

Юноша смотрел на него.

Это был принц Орион, но Амон этого не знал, и узнать об этом ему было уже не суждено.

Он нанес первый удар.

Клещи разомкнулись, и кто-то метнул в него копье, от которого тот сумел увернуться, отпрыгнув в сторону. Сильным ударом топора он разрубил копье пополам. После этого гуон схватил обломок копья и так сильно рванул на себя, что державший древко солдат не успел разжать пальцы. Вождь притянул его к себе и швырнул на другое копье, которое вонзилось тому в бедро. Крик боли.

Амон обернулся и стал описывать топором круги в воздухе, чтобы отпугнуть своих противников. Он искал, нет ли вокруг какого-нибудь узкого прохода, в котором можно укрыться и убивать врагов по одному или по два. Но ничего подобного рядом не было. И этот юноша-полукровка в роскошной одежде, пытающийся успокоить брыкающегося коня, — почему он на него смотрит? Императорский герб — золотой орел на пурпурном фоне.

Трое солдат бросились на него.

Гуон встретил первого ударом ноги в живот, а второму отрубил руку, и тот молча упал на колени. Но отразить удар третьего он не успел. Клинок скользнул по его плечу, оставив глубокую рану.

Амон сжал зубы и быстро повернулся кругом.

Солдат оставалось десять, и гуон хорошо видел по тому, как они владеют оружием, что это далеко не новобранцы. Еще несколько атак, после чего подоспеет подкрепление, и конец. Они, конечно же, попытаются захватить Темного в плен. Подождут, пока он бросится на них, чтобы вырвать у него оружие. Но вождь не доставит им этого удовольствия. Пока он жив, он мешает Лайшаму.

Один из солдат рубанул сплеча. Амон отвел удар с помощью своего топора, который направил в сторону двоих азенатов, находившихся слева. Первый из них увернулся от удара, второй же повалился на землю. Кто-то прыгнул ему на спину. Он пригнулся, сбросил противника и, прежде чем тот успел встать, проломил ему грудную клетку. Потом гуон применил прием, которого они еще не видели: опершись одной рукой о землю, он описал в воздухе круг, на лету ударяя одного из атакующих ногами. Лезвие топора вонзилось в череп другого гвардейца, который рухнул на землю с расколотым пополам шлемом.

Пока гуон вынимал топор из головы поверженного врага, на него уже снова напали.

Он мгновенно развернулся, но тут кто-то нанес ему удар в предплечье.

В этот момент солдаты Империи поняли, что живым им вождя не взять.