Я развернул номер «Утра волшебника», который мне оставил Жино. Номер был довольно свежий, вчерашний.
Я насколько можно быстро пробежал глазами статью. Интересно. Очень интересно. Чувствовалось, что кусочки головоломки находятся здесь, они все в моих руках, вот только я пока не могу ими воспользоваться. Пораженный, я свернул газету, положил ее себе в карман и попытался встать.
Внезапный приступ, похожий на головокружение, заставил меня ухватиться за мраморную колонну, чтобы не упасть. Это определенно от потери крови. А от чего же еще?
СОН ГЛОИНА
Глоин жаждет тело мое,
Мои прелести жаждет ласкать,
Хочет долину открыть
И в пламени страсти сгорать.
Долина нежна и прекрасна,
И ради нежности той
Забыта на кружке пена
И даже подвальчик пивной.
Забыта на кружке пена!
Какая большая печаль,
Но ради такого блаженства
Забыть и кабак не жаль.
Друг мой, сегодня Природа
Скрылась от всех в тебе,
Но плакать об этом не надо,
Смирись лучше с горем, в душе.
Я голову потерял,
Но люблю тебя всей душой.
Звук музыки стих вдали,
Безумству предался мир.
Любви не надо бояться,
Не надо терзать себя,
Но если ты ошибешься,
Слетит голова моя.
Все потеряло свой цвет,
Но вернется к жизни опять.
Коль надежда в тебе не умрет,
Что Природу можно спасти.
Как ни печально, но Смерть
Укрылась в друге твоем,
Но как ей теперь помочь,
Не скажет, пожалуй, никто.
Как ни печально, но Смерть
Укрылась в друге твоем,
Но как ей теперь помочь,
Не скажет, пожалуй, никто.
Шампанское
В художественном смысле эта выставка не представляла из себя никакого интереса: поспешно намалеванные картины и так же в спешке сляпанные статуи. Все несомненно сделано по заказу. Ее величество на трибуне — торжество безумного воображения. Ее величество на лошади, несчастное животное прогнулось под тяжестью своей августейшей ноши.
Имеющая здравый разум и чрезвычайно компетентная во всех вопросах?
Я провел рукой по лицу. Огляделся вокруг. Посетители все еще здесь, ошеломленные и пораженные. Согласен, королева сорвалась с цепи. Но все это ничего мне не говорит о том, какую роль она играет в происходящем, и совершенно ясно, что если я хочу пролить хоть какой-то свет на последние события, то мне здесь делать нечего, по крайней мере сейчас, когда мысли в моей голове мечутся как слепые птицы.
Я поднял воротник пальто и направился к выходу, расталкивая локтями попадавшихся мне на дороге зевак: пардон, простите, сожалею. Люди смотрели мне в след и улыбались. Я вышел из музея.