По велению сердца

На следующий день они, как и договорились, отправились в Музей современного искусства, а еще через день — в музей Уитни. Обедали в любимых ресторанах Хоуп. Финн съездил в издательство, встретился со своим агентом и обсудил условия договора на новую книгу. К огромному удивлению Хоуп, за те несколько часов, что О’Нила не было рядом, Хоуп успела по нему соскучиться. Но все остальное время Финн проводил с ней, был рядом каждую минуту, расставались они только поздно вечером. Финн до сих пор не попытался ее поцеловать, но один раз снова сказал, что влюбился. Она же в ответ лишь подняла на него встревоженные глаза. А вдруг это только игра? А если нет? Это, пожалуй, страшило еще сильней. Что, если это серьезно? Как тогда им быть? Он живет в Ирландии, она — в Нью-Йорке. Но нет, не станет она сейчас об этом думать. Это просто лишено всякого смысла. Впрочем, Хоуп и сама понимала, что обманывает себя. Во всем этом был очень большой смысл. Она может жить в любом городе, да и он тоже. По существу, это ничего не меняло. Главное, что им хорошо вместе. Пусть это будут только встречи, хорошо, что они будут.

Когда Хоуп позвонил ее агент Марк Веббер, она не рассказала ему о том, что происходит. А больше делиться своими новостями ей было не с кем. Марк был ее самым близким другом. И жену его Хоуп любила. Марк пригласил Хоуп на семейный ужин, но она отказалась. Говорить о том, что Финн О’Нил в Нью-Йорке, она не стала. Хоуп знала, Марк будет в шоке, начнет приставать с расспросами, волноваться, подозревать бог знает что. Сегодняшний вечер ей хотелось провести с Финном. И она сказала, что у нее в планах поработать. Марк пообещал позвонить на следующей неделе.

А в новогоднюю ночь, как и было решено, они с Финном отправились на Таймс-сквер. Хоуп захватила с собой старенький фотоаппарат, чтобы поснимать на черно-белую пленку. Они пришли около одиннадцати и сумели пробраться сквозь толпу, которая к этому времени уже собралась на площади. Вокруг было много экстравагантных личностей, и Финн с интересом наблюдал, как их фотографирует Хоуп.

Ровно в полночь с флагштока полетел вниз сверкающий шар, все дружно закричали и стали поздравлять друг друга с наступившим Новым годом. Кого только не было здесь: проститутки и наркоманы, туристы, студенты, люди разных возрастов и национальностей. Хоуп едва успевала запечатлевать самых колоритных из них, и, когда Финн вдруг отобрал у нее камеру и привлек ее к себе, она растерялась. Не успела она опомниться, как Финн уже приник к ее губам. Весь мир в один миг перестал существовать для нее. Она видела перед собой Финна, он ее целовал, и это был самый главный момент этой новогодней ночи. Хоуп было так хорошо, так надежно в его объятиях, что хотелось, чтобы поцелуй длился вечно, а потом она с изумлением взглянула в глаза Финна и поняла, что пропала. Любовь настигла и ее. Идеальное начало Нового года, а может быть, и новой жизни?!

Глава 7

Финн пробыл в Нью-Йорке еще две недели. Он встретился со своим агентом и издателем, записал два интервью, но каждую свободную минуту проводил с Хоуп. Он все время был рядом, готовый подстроить свой график под нее, стремясь посвятить ей столько времени, сколько было возможно. Хоуп была поражена той скоростью, с какой развивались их отношения, хотя, надо признать, Финн вел себя по прежнему деликатно и ни разу не пытался остаться у нее на ночь. А Хоуп раздирали противоречивые чувства: с одной стороны, она твердила себе, что для Финна это не более чем очередное приключение, а с другой — ей хотелось верить, что это всерьез, и перестать мучить себя сомнениями. Он такой открытый, добрый, любящий, внимательный, им так хорошо вместе — устоять перед его обаянием было невозможно. Финн так трогательно старался ей угодить, делал все мыслимое и немыслимое, чтобы доставить ей удовольствие. Он дарил ей цветы, конфеты, книги. А Хоуп все больше позволяла себе плыть по течению эмоций, в которые он ее погружал. Спустя три недели непрерывного общения Финн вдруг сказал нечто такое, что повергло Хоуп в изумление. Как-то вечером они шли по парку Вашингтон-сквер, возвращаясь с долгой прогулки.

– Ты ведь понимаешь, как это называется? — спросил многозначительно Финн, заглядывая ей в глаза. Они только что говорили об искусстве Возрождения, о галерее Уффици во Флоренции, которую, как выяснилось, оба просто обожали и про которую Финн рассказал Хоуп много интересного. Он не уставал поражать Хоуп разнообразием интересов и разносторонних дарований и этим восхищал ее. Они во всех отношениях идеально подходили друг другу. Пожалуй, за всю свою жизнь Хоуп не встречала более интересного собеседника. И более внимательного. Вот уж действительно прекрасный принц, о котором мечтает всякая женщина. И он ее любит! Он хотел знать о ней все, расспрашивал обо всех ее желаниях и устремлениях и каждый раз удивлялся, как много у них общего. Он словно был ее отражением.