По велению сердца

Кэрри осмотрелась. Они находились на развилке дороги. Впереди виднелись тусклые, разбросанные гроздьями огни Сан-Марко. А справа, высоко над ними, на крутом склоне холма, выделялся темный силуэт дома. На мгновение ей показалось, что сквозь ветви деревьев, которые безжалостно трепал ветер, в окне мелькнул слабый огонек. Но когда она протерла глаза, залитые дождем, и посмотрела еще раз, то ничего не увидела. Должно быть, подумала она, это было отражение огней деревни.

Щелкнул кнут, и усталое животное развернулось широкой дутой, и, опустив голову, тяжело потащилось по скользкой каменистой дороге. Несколькими минутами позже повозка, раскачиваясь из стороны в сторону, вползла в высокие ржавые железные ворота. Вода стремительным потоком неслась с горы. Свистел ветер, где-то монотонно билась о стену ставня. Молчаливый провожатый Кэрри со знанием дела развернул повозку на маленьком пятачке перед домом и остановил ее около ступенек, которые вели ко входной двери. Окоченевшая Кэрри с трудом выбралась из повозки. Возница даже не пытался помочь ей, он вытащил из повозки чемоданы и поставил их на ступеньки.

— Спасибо. — Неуклюжими от холода пальцами Кэрри нащупала в сумочке ключ. — Не могли бы вы… не могли бы вы подождать несколько минут, пока я не открою дверь? — Она ненавидела себя за то, что в ее голосе появилась предательская дрожь, готовая перерасти в мольбу.

Он проворчал что-то неразборчивое, всем своим видом выказывая недовольство, потом все-таки снял с повозки один из фонарей и подошел с ним к двери. При колеблющемся свете фонаря Кэрри вставила ключ в замочную скважину, и дверь распахнулась. Она шагнула в холл с высоким потолком, радуясь тому, что укрылась от дождя и ветра, хотя в доме было промозгло из-за сквозняков. Проводник поднял фонарь повыше. На столе неподалеку стояла лампа. Ни говоря ни слова, он пошарил в кармане и вытащил спичечный коробок. Кэрри в полумраке наблюдала за том, как он короткими толстыми пальцами снимал с лампы стеклянный абажур. Он поднес спичку к фитилю, и к ее огромному облегчению пламя сразу вспыхнуло. Он закрепил абажур и уже почти положил спички в карман, когда внезапно, словно опомнившись, протянул их ей.

— С-спасибо. — Почему она сама не подумала о спичках? — Спасибо, — повторила она. А потом слегка смущенно добавила: — Grazie.

— Prego. — Он неторопливо повернулся к двери, постоял немного в нерешительности, затем обратил к ней морщинистое лицо. — Вы уверены в том, что хотите остаться?

— Да, уверена. — Она постаралась придать голосу твердость, но на самом деле она совсем не была уверена.

— Тогда я пойду.

— Да. Благодарю вас. Благодарю вас за то, что помогли мне.

В воздухе явственно ощущался какой-то резковатый запах, который она не могла определить. Она оглянулась вокруг. Четыре двери и изогнутая лестница, убегающая в темноту; холл, оставшийся таким же, каким она его помнила; позади лестницы дверь, ведущая в маленький коридор, который, в свою очередь, приводил на кухню. Она была уверена, что не забыла расположение комнат. Проводник вернулся к парадной двери и остановился в нерешительности.

— Все в порядке, — сказала она тихо, но уже гораздо более уверенно.

— Arrivederci, signora, — пробормотал он.

— Arrivederci.

Дверь громко захлопнулась за ним, приглушив наконец шум дождя. Она услышала шорох колес по гравию, потом он стих, когда повозка вновь выехала на дорогу. Еле слышный шум, похожий на легкий шелест, окружал ее со всех сторон. Сквозняки. Она вновь принюхалась, озадаченная, настойчиво пытаясь определить слабый, смутно знакомый аромат. Она сунула в карман спички, которые ей дал итальянец, и, оставив чемоданы стоять там, где он их поставил, подняла лампу, направилась к двери под лестницей и распахнула ее.

Свет лампы отбрасывал колеблющиеся тени на стену и потолок. Где-то в верхней комнате по-прежнему громыхала ставня, ритмично и монотонно.

Коридор, ведущий в кухню, остался прежним. Под ногами все те же старые, потертые и неровные каменные плиты. Кэрри припомнила, как будучи ребенком, играла на полу. Она придумала сложную игру со стеклянными шариками и хранила ее от всех в тайне. Ока могла часами заниматься этой игрой, но для каждого, кто проходил по коридору и мог упасть, наступив на шарики, игра становилась небезобидной.

Она рассеянно улыбнулась, вспоминая об этом, и протянула руку к кухонной двери, когда неожиданно, точно пистолетный выстрел, над ее головой резко хлопнула дверь. В тишине, окутавшей все вокруг, звук показался ей просто оглушительным. Она вздрогнула так сильно, что чуть не выронила лампу, затем застыла, напрягая слух. Сердце готово было выскочить из груди.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем она заставила себя сдвинуться с места.

Ветер. Это был всего лишь ветер. Что еще это могло быть?